Моя первая встреча с Аяваской. Из книги «Шаманизм. Мост между мирами»

Впечатления участника выездного семинара-экспедиции в Перу «Магическое путешествие» Константина Рониньо (Шварца).

Моя первая встреча с Аяваской (Ayahuasca) произошла в Перу в Тарапото в центре уважаемого курандеро и целителя Хорхе Гонсалеса во время традиционной церемонии, которую Хорхе проводил для нашей группы из России. Помимо наших сограждан на церемонии присутствовала очаровательная девушка Лиза из Израиля и трое прекрасных людей из США, один из которых наш друг Маки Эрдели. Маки, как доктор медицины, прошедший очень многие церемонии, признанный племенем Шипибо шаманом и, как человек знающий множество языков и обеспечивающий наше вербальное общение, был вторым ведущим церемонии. Для большинства присутствующих, это была первая встреча с Аяваской. Люди собрались смелые, готовые отправиться в неведомое путешествие и точно знающие, зачем это им нужно. Мы осознавали, что это не просто очередной опыт с «психоделиками», а нечто большее, но ещё не догадывались, насколько большее.

Когда люди принимали решения ехать в такую далёкую от России страну, они чувствовали или предчувствовали, что их ждёт особый опыт на настоящей шаманской церемонии, на земле людей, которые традиционно занимаются шаманизмом многие тысячи лет. Мы со Светой, как организаторы этой экспедиции, были уверены, что выбрали верное место для путешествия. И наши предчувствия полностью подтвердились.

Очень важным было то, что Хорхе и все кто живут и работают в его центре «СОНКО ВАСИ» («СОНКО ВАСИ» на языке индейцев кечуа означает Дом Сердца), встречали нас с открытыми сердцами, а так же с большой любовью заботились о нас на протяжении всего нашего пребывания в центре. С самого начала, когда Хорхе встретил нас в аэропорту Тарапото, он тепло по дружески обнял каждого из нас. Затем Хорхе и шофёр из его центра отвезли нас на двух машинах в СОНКО ВАСИ. А некоторые чемоданы, не вошедшие в машины, повёз местный мальчишка на мототакси. По дороге Хорхе шутил и рассказывал нам о городке. Меня просто очаровывали местные пейзажи. Особенно горы окружающие Тарарото. Когда мы приехали в центр, помимо всего прочего, я был удивлён его размерами. Примерно пятиметровым забором было огорожено около трёх гектар земли, на которой росли высокие деревья и располагались одноэтажные здания. Нас гостеприимно разместили в удобных и красивых домиках, построенных и отделанных из натуральных материалов.

На протяжении всей недели, пока мы жили в центре, нас потрясающе вкусно кормили натуральной, здоровой и свежей пищей, которую в России, как впрочем, и в США, не купишь ни за какие деньги. За эти завтраки, обеды и ужины мы все чувствуем благодарность Флёре – прекрасной женщине, которая заботилась о нас: готовила и накрывала еду, а так же стирала нашу одежду. Удивительно было наблюдать, как она поёт во время приготовления пищи или бежит с одного конца сада в другой по своим делам. От неё исходила лёгкая энергия. Видимо не случайно именно она подавала нам священный напиток во время церемоний.

Ещё мне хочется написать о том, что нас постоянно окружали красивые, удивительные и сначала незнакомые растения из сада Хорхе Гонсалеса, который он взращивает с большой любовью в своём Доме Сердца. Так же я не могу не вспомнить о двух собаках породы лайка с невероятно глубокими и добрыми голубыми глазами, которые живут в этом Доме. Они часто играли с нами и тем самым, как будто, чему-то учили нас. С самого начала и до самого конца меня не покидало чувство, что весь сад, земля и здания на территории центра пропитаны чудесным духом.

Удивляли нас и люди, живущие в Тарапото. Не смотря на то, что живут они там в основном не богато, они выглядят гораздо более счастливыми, чем люди в России. Они открыты, всегда приветствуют тебя, даже, если видят впервые, искренне готовы помочь. Кажется, они напрочь лишены того недоверия и подозрительности, которой пропитаны отношения людей на улицах больших городов. Наверное, это можно объяснить тем, что Тарапото маленький городок, расположенный в удивительно красивом месте, окружённый со всех сторон цепями гор, покрытых зарослями джунглей. Предки этих людей ещё совсем не давно жили в племенах, а у многих из них родственники до сих пор живут в джунглях. Поэтому эти люди очень естественны, близки к природе и чисты. Их ещё не испортила агрессивная цивилизация, в которой мы живём. Хотя, она, безусловно, всё больше врывается в их жизнь. Наверное, это неизбежность, от которой никуда не уйти – древние культуры исчезают вместе с носителями этих культур, а современная молодёжь заражается всё больше некой массовой культурой. Это происходит в самых разных точках планеты, даже на самой священной земле. Но именно это и делает деятельность по сохранению древних культур отдельными людьми особенно важной.

Хорхе Гонсалес не просто представитель древней культуры, знающий тысячи лекарственных растений и способный, как шаман, видеть души людей. Он получил отличное образование, что почти невозможно для индейца из племени. Более того, он стал доктором философии и длительное время был ректором местного Университета. Хорхе делает всё, что в его силах, для сохранения древней культуры Амазонии. Он исцеляет людей от тяжёлых болезней. Он активно выступает за сохранение джунглей в их первозданности, борясь с вырубками деревьев. Он обучает людей из разных стран мира традиционному шаманизму Амазонии, проводя их через сильнейшие церемонии. Для нас было важно то, что Хорхе с одной стороны потомственный курандеро, обучавшийся у шестидесяти курандеро из разных племён сельвы, а с другой стороны образованный человек, знающий философию, психологию и культуру других стран. Он может выступать, как проводник в глубины шаманской культуры для людей с других континентов. В результате им плавно снимается конфликт культур, который часто существует в нас на бессознательном уровне.

Но Тарапото и центр Хорхе Гонсалеса мы увидели позже. Перу для нас начиналось с Лимы. Ещё выходя из самолёта на свежий воздух, пропитанный ароматами экзотических растений, мы почувствовали, что мягкий климат ноябрьской Лимы нам явно подходит. Это было гораздо приятнее, чем влажная жара Венесуэлы, которую мы ощутили несколькими часами ранее, во время дозаправки самолёта. Когда мы только прилетели в столицу Перу, мы встретились с Максимилианом Эрдели. Маки прекрасный человек с удивительной судьбой. Родившись в Париже в семье русских эмигрантов, принадлежащих древнему княжескому роду, корни которого тянутся из Грузии, он за свою жизнь успел пожить в таких разных странах, как Франция, Аргентина, США, Китай и Перу. Про Маки не возможно сказать, кто он по национальности. Он впитал в себя много разных культур ещё в детстве. Он может не только говорить, но и думать и даже чувствовать на разных языках. В США Маки окончил знаменитый УКЛА, в котором учился, после своей иммиграции из Перу, не безызвестный Карлос Кастанеда. Позже Маки получил докторат за свои исследования альтернативной медицины в Китае, а затем и вторую докторскую степень за многолетние исследования шаманизма в Южной Америке. Сейчас Маки имеет свою клинику альтернативной медицины в Санта Фе (штат Нью Мехико), в которой сам лично принимает пациентов.

Вместе с Маки мы добрались из аэропорта Лимы в город на двух машинах частного такси и поселились в уютном отеле, расположенном в одном из лучших районов города — Мирафлорес. Отель был не дорогой, но вполне уютный. Особенно приятно было то, что даже в таком простом отеле была красивая резная мебель из тёмного дерева. В пяти минутах ходьбы от отеля открывался удивительный вид побережья Тихого океана. Там можно было наблюдать, как местные жители занимаются сёрфингом. Вместе мы прошлись по местным ресторанчикам. Еда разнообразная, вкусная, и в сравнении с Европой или США, не дорогая. Впечатляет уровень обслуживание в ресторанах. То, что делали некоторые официанты иначе, как искусством не назовёшь. Один официант особенно запомнился мне своим артистизмом. Маки нам показал индейский рынок, на котором продаётся множество удивительнейших вещей. Позже, перед вылетом из Перу, мы со Светой туда вернулись и накупили всего, что только можно было увезти. Для нас было важно иметь дома предметы, которые напоминали бы нам об этом чудесном путешествии. К тому же приятно дарить своим друзьям подарки, привезённые с другой стороны Земли.

До встречи с нами Маки уже побывал в пригороде Икитоса в густой сельве на берегу Амазонки. Там он встретился и провёл церемонию с одним старым и уважаемым курандреро — Салоном. Так же он привёз на эту церемонию своих друзей из Северной Америки, с которыми мы встретились позже в «SONCCO WASI». О Салоне мы ещё раньше слышали от нашего друга Алекса, и даже слушали в записи его ритуальное пение. Этому шаману уже больше 80 лет. Но он по-прежнему очень силён и способен помогать людям, как шаман и целитель. Поскольку для Маки сельва Амазонки давно уже стала родным домом, он знает многих шаманов из разных племён и время от времени заезжает к ним в гости. Маки сообщил нам, что сейчас у Хорхе Гонсалеса очень сильная Аяваска.

Обычно в этот священный напиток, который в других районах ещё называют Яхе или Марири, входит два основных растения: собственно Аяваска – королевская лиана, обвивающая огромные деревья, которая содержит активное вещество harmina и Чакруна – небольшое дерево, известное так же под именем Psychotria viridis. Но Хорхе добавляет в этот напиток ещё 30 растений. Как бы удивительно для нас это не звучало, но всё своё знание о применении растений Хорхе берёт из прямого общения с ними во время церемоний. Они сами или, точнее сказать, их дух рассказывают, в каких пропорциях и в каком сочетании их нужно применять в тех или иных случаях. Конечно, потом это проверяется и подтверждается на практике. Можно догадаться о колоссальных возможностях амазонской медицины, если только представить, что шаманам в сельве известно 80 тысяч лекарственных растений. А сколько может быть комбинаций у этих растений? Современная фармакология использует значительно меньше растений. Она явно отстаёт.

То же самое можно сказать о современной психотерапии. Я выражу своё мнение. И это мнение так же разделяют многие из ведущих психотерапевтов мира, которые изучали древние культуры. Западная психотерапия, при всей интенсивности своего развития в последние годы, находится в младенческом, если не сказать, внутриутробном периоде развития. Я не хочу обижать настоящих профессионалов, работающих в этой сфере, но всё же замечу, что очень редкий психотерапевт может заглянуть во внутренний мир человека достаточно глубоко. И это не удаётся подавляющему большинству психотерапевтов, просто потому что они не заглядывают глубоко в самих себя. Культура самопознания почти полностью утрачена. И более того, она специально изгонялась из «объективной» науки. Но это особый и большой разговор. Когда один известный доктор психологии из Европы, написавший не одну книгу о методах психотерапии, уезжал из центра «СОНКО ВАСИ», он сказал Хорхе Гонсалесу:
— А теперь мне только осталось сжечь свои книги!

Что же такое происходит с людьми на этих церемониях? Я не считаю, что всё происходящее во время ритуала можно объяснить только химией и физиологией. Такой путь слишком ограничивает. Так же, я думаю, для нас, как людей, родившихся в других культурах, не обязательно этот процесс описывать точно так же, как это делают индейцы. Конечно, было бы великим достижением для человека из Европы научиться видеть «глазами курандеро». Это не многим доступно. Но я предполагаю, что есть и другая возможная задача, которая с одной стороны естественна, с другой очень объёмна. Я вижу её, как возможность объединения различных знаний из современной науки со знанием шаманов в единое видение. Ближе всего, а потому и легче интегрируемыми могут быть гуманитарные науки, психология и философия. Безусловно, хорошо интегрируемыми могут быть медицина и биология. Но и для такой науки, как физика, и особенно для её конкретных представителей, можно многое вынести из общения с Аяваской. Тем более что, по мнению некоторых физиков, эта наука сейчас находится на пороге прорыва в некую мистическую реальность, в которой действуют совсем другие законы. В этой книге я попытаюсь показать, на основе чего может строиться такой синтез.

Думаю, важным будет подчеркнуть то, что не всё, что называется ритуалами Аяваска, ими, на самом деле, является. Кроме того, что сами ритуалы могут сильно различаться у разных шаманов и составом напитка и формой проведения, сейчас существует много шарлатанских ритуалов. Это не редко случается в Южной Америке, когда ритуалы проводятся не настоящими шаманами для туристов, и это происходит в Европе. Как это часто бывает, люди, пройдя несколько церемоний у шаманов, начинают думать, что они сами смогут проводить подобные церемонии. Но это поведение из той же серии, когда люди по возвращению из Тибета начинают считать себя Ламами, по возвращению из Индии Гуру, а по возвращению из Китая Мастерами Дао. Думаю, что для погружения в любую из перечисленных духовных традиций нужны годы обучения.

Некоторые люди склонны рассматривать Аяваску, как сильный «психоделик» или «галлюциноген», ставя её в один ряд с ЛСД, марихуаной, галлюциногенными грибами, употребление которых легально в Голландии и не легально в большинстве других стран. Такой взгляд возможен. Но, по моему мнению, такое восприятие Аяваски ограничивает опыт человека, встречающегося с ней. Наверное, я бы поставил Аяваску в один ряд с другими священными растениями из других регионов планеты, например: Ибогой в Камеруне или хикуриом в Мексике, но опять же при условии, что человек, который их принимает, делает это с шаманами на традиционных церемониях. А попасть на настоящие шаманские церемонии – большая удача. Я не сторонник принятия сильных галлюциногенных растений в компании любителей необычных ощущений. Я думаю, что современная психоделическая культура лишь слабая тень древней шаманской культуры, которой десятки тысяч лет. Кроме того, самостоятельный приём Аяваски, как и других растений такого типа воздействия, довольно опасен по целому ряду причин.

Я думаю, что шаман имеет большее значение во время церемонии Аяваски, чем священный напиток. От того, что он за человек, насколько он чист, светел и мощен, зависит, как успешно пройдёт церемония. Во время ритуала шаман проделывает большую работу, которую не посвящённые не то, что повторить, даже понять не в состоянии, пока они не очистятся до той степени, когда начнут что-то видеть. Как объяснял Хорхе, курандеро должен быть и целителем и колдуном одновременно, поскольку ему нужно не только целить людей, но и изгонять злых духов. Не редко ему приходится вступать в незримое взаимодействие с колдунами, насылавшими злых духов на человека. Так же шаман способен целить не только тех, кто присутствует на церемонии, но и людей на расстоянии, на которых настраивается, произнося их имена. Хорхе зачитывает целый список имён на каждой церемонии.

Не смотря на то, что во время церемоний все люди видят своё и получают свой особый опыт, я думаю, есть нечто общее. Но с полной уверенностью я могу писать только о том, как это было у меня. Сначала некая огромная сила вошла в меня и начала раскрывать мне самого себя, включая и всё высшее и всё низшее. В это время на уровне ощущений моё тело перестало быть таким плотным, а превратилось в некий объём энергии. С начала я проходил личное подсознательное: все свои страхи, обиды, скрытые желания и долги. Я не мог от этого отвернуться, не видеть и не решать эти проблемы. Я начал их осознавать и с помощью Аяваски очищаться. Надо заметить, что, если церемонию проводит светлый шаман, он так же следит за тем, что бы страх не захватил тебя целиком, что бы ты встретился лишь с тем объёмом проблем, который на данный момент в состоянии решить. Так же шаман защищает человека от влияния «злых сил», что очень важно во время церемонии, поскольку человек полностью открыт, а потому может быть уязвимым.

Чаще всего, когда люди натыкаются на какую-то «грязь» во время путешествия, их начинает рвать. Таким образом, происходит одновременно физическое и психическое очищение. Поэтому на церемонии всё время рядом у каждого находится посудина. Конечно, лучше до ритуала есть меньше пищи и соблюдать специальные правила питания. Иначе одной посудины может не хватить.

Меня не рвало. Вероятно, это связано с индивидуальной реакцией моего организма на напиток. Возможно, он понравился моему телу. Хотя на вкус я бы не назвал его приятным. Скорее наоборот! Говоря о лечебных свойствах Аяваски, не лишним будет упомянуть, что она эффективна для похудания людям, страдающим лишним весом. Один мой американский друг рассказывал мне, что после прохождения церемонии Аяваски небезызвестный Ричард Бендлер, страдающий лишним весом из-за хронического диабета, сильно похудел и выглядел помолодевшим. Кроме того, церемонии Аяваски одно из не многих средств, которое действительно способно избавлять людей от наркотической зависимости. Правда, для этого этим людям нужно иметь большую решимость, что бы встретиться лицом к лицу со своей болезнью на церемонии.

За твоим личным подсознанием идёт «подсознание» твоего рода: все страхи, долги и грехи. И точно так же ты их прорабатываешь. Если у тебя было тяжёлое рождение, ты его проходишь заново, вычищая из себя всё негативное. Думаю, что для всех, кто занимался трансперсональными практиками, очевидно, что опыт рождения имеет колоссальное влияние на всю нашу жизнь. Во время церемонии ты можешь увидеть многих своих родственников: родителей, бабушек, дедушек, живых и умерших. Какое-то время ты решаешь все проблемы, связанные с ними. Постепенно ты начинаешь видеть, чью душу надо успокоить, кому из них нужно помочь, что бы снять какие-то проклятия и страхи, у кого из них попросить прощения. Люди знакомые с религиозными ритуалами, молитвами, мантрами, могут использовать их на церемонии, если у них возникает в этом потребность.

Если вы понимаете внутреннюю суть религий, у вас не будет противоречий с настоящим шаманизмом. Маки, который двадцать лет занимается изучением и практикой шаманизма, продолжает использовать православные молитвы во время церемоний. Для него, как всякого практика, важно то, что они помогают.

После родового бессознательного, ты постепенно переходишь на коллективное бессознательное. Я думаю, что для выхода в эту сферу желательно, что бы человек был подготовлен. На этом уровне часто возникают проблемы с интерпретацией увиденного. Часто людям трудно различить, что имеет отношение лично к ним, а что нет. Например, многие люди торопятся какие-то видение относить к своим прошлым рождениям. Или некоторые видения люди воспринимают, как пророчества. Но я бы посоветовал не спешить с выводами. Для меня значимо то, что в коллективном бессознательном открываются знания об эволюции, об истории человечества и Земли, о жизни и смерти. Нужно заметить, что именно на этом этапе становится очевидным, что научное описание мира пока вмещает в себя очень мало. А если человек держится за материалистическое описание мира, неразрешимой и тупиковой становится идея смерти. Очень многие люди, которым удалось заглянуть в глубины коллективного бессознательного, сталкивались со страхом смерти. Я даже предполагаю, что это некие врата, за которыми открываются величайшие тайны. Лишь двигаясь в этот страх и трансформируя его, можно увидеть самое главное. За этим приоткрывается то, что я бы назвал космическим бессознательным. По сути дальше открываются другие миры, их обитатели, а так же космические законы, по которым эти миры творятся, существуют и исчезают. Так же именно там приоткрывается вечность или безвременность. Но к этому я буду подходить постепенно. О таком опыте трудно говорить, что-либо утверждая. Невозможно доказать объективность увиденного даже самому себе. Но и отрицать увиденное нет смысла. Остаётся только продолжать исследовать.

Мы можем видеть только то, что способны принять. То, что наш разум не принимает, мы просто не видим. Возможно, что когда-то давно мы предпочли многое не видеть и это решение очень сильное. Его не просто отменить. Во всяком случае, для этого должна произойти основательная переоценка ценностей. А пока большую часть того, что человек видит на церемонии, даже если он видит ясно и чётко, он чаще всего обречён забыть. Возникает очень интересный парадокс: чем более осознан человек, тем яснее он понимает, что многое забыл из того, что происходило на церемонии, и напротив, если человек мало осознан, ему может казаться, что он помнит всё! А на самом деле, остаётся чувство, которое можно описать, как память о памяти. Дело в том, что многие знания, возможно, самые важные знания запечатлены не в словах и образах, а в разных состояниях сознания или разных уровнях светимости твоего существа. И реально иметь это знание можно, лишь воспроизводя светимость тех или иных частей самого себя, что в повседневности жизни далеко не всегда удаётся сделать. Но, как говорится, грех жаловаться! Аяваска позволяет многое вынести в сферу сознательного опыта. При чём одним из удивительных свойств Аяваски является способность напоминать о себе спустя месяцы после церемонии, возвращая особые состояния сознания и вместе с тем определённое знание, с которым ты соприкоснулся тогда.

До церемоний в Перу я имел возможность общаться с людьми, прошедшими подобные церемонии раньше. Мой друг Алекс — умнейший и обаятельнейший человек, знающий не только последние разработки в разных направлениях психологии, но так же изучавший духовные традиции в разных уголках мира, рассказывал мне о своём опыте общения с Аяваской. Для него так же ключевым стал момент встречи со страхом смерти. За время первой церемонии он несколько раз «умирал», вернее сказать, переживал опыт смерти. Это было очень тяжело. После первой церемонии его какое-то время преследовал этот страх. Ночами он просыпался в холодном поту! И лишь на второй церемонии он смог решить эту проблему. Он описывал свою встречу с духом Аяваски, как нечто потрясающее. Он увидел его в виде огромной чёрной пантеры, которая вошла в комнату для церемоний и посмотрела прямо ему в глаза. В этот миг он почувствовал, что его видят на сквозь.

Несколько иначе описывал свою первую встречу с Аяваской Маки. Для него было удивительным открытием то, что дух Аяваски имеет своё сознание. Он живо видел своё взаимодействие с ним. Например, когда он начинал думать о нём и о церемонии пренебрежительно и свысока, его начинало рвать. Он ясно увидел, как этот дух помогает ему очищаться от душевной грязи. Позже Маки узнал на церемониях столько, сколько не вместится не в какие книги. В непринуждённой беседе в хорошей компании Маки может рассказать много удивительнейших историй. Одной из его особенных черт, которая по началу для меня была не привычна, поскольку почти не встречается в людях, является то, что, когда Маки что-то рассказывает, он совсем не старается произвести впечатление, удивить, поймать внимание. Он просто говорит то, как видит и чувствует. Он не видит необходимости что-то привирать или приукрашивать, как это принято среди людей, интересующимися эзотерическими знаниями или обучающими этим знаниям других. Он не любит склонять людей к чему-либо и что-то им доказывать, принимая не только на словах право каждого на свой личный выбор. Но это трудно понять, пока не увидишь разницу. Думаю, что эту черту он перенял у индейцев из племени Шипибо, с которым вместе он провёл много времени, и которые стали для него второй семьёй. Мир индейцев внешне прост и прозрачен. В нём не принято врать, хитрить, скрывать свои чувства. Такая жизнь понравится далеко не всем. Но Маки, похоже, изначально был склонен к такой жизни и к такому способу общения. В награду за свою открытость Маки получил доступ к внутреннему миру индейцев, хранящему невероятные тайны и потрясающие возможности для духовного роста.

Когда началась первая церемония, я увидел, что для меня очень не просто определиться с тем, как воспринимать Аяваску: как духа помощника или как вещество, которое влияет на процессы, происходящие в мозге. Мой ум метался между этими возможными взглядами. Я так и не сделал этот выбор, поскольку не мог обмануть себя в том, что я знаю, какое описание верное и на протяжении всей церемонии удерживал оба описания. С одной стороны это похоже на раздвоенность. Но с другой стороны это позиция истинного исследователя – не принимать ничего на веру, пока сам не убедишься! О таком подходе говорил ещё Сократ, когда закладывал основы науки, которая так и не развилась и даже, после смерти Платона, трансформировалась в нечто иное – науку, основанную на верованиях, которые до сих пор держат современную науку в жёстких рамках.

Мысль о том, что Аяваска живой дух, обладающий своим сознанием и волей, а при том, очевидно, обладающий большой силой, была несколько пугающей для меня. Мысль о том, что это просто вещество, влияющая на процессы в мозге, воспринималась легче, но не объясняла всего того, что происходило. Не знаю, почему я не мог тогда объединить эти мысли? Ведь почти очевидно, что в них нет противоречия! Можно предположить, что это разные уровни одного и того же явления. Дух Аяваски – это духовная сущность вещества, а напиток Аяваска с его психоделическими свойствами является физическим проявлением этого духа, его телом. Хотя от такого определения, на самом деле, ничего не проясняется!

Когда-то давно у меня было много опытов с разными психоделиками. Я знаю их возможности по влиянию на мои внутренние процессы. Почти всегда это было раскрашивание тех психических процессов, которые уже происходят во мне. Может увеличиваться интенсивность, объёмность, можно многое рассмотреть в деталях. Иногда, если ты имеешь хороший настрой, ты можешь вынести нечто важное для себя из этого. Процессом можно управлять, настолько, насколько можно управлять потоком собственных мыслей и чувств. Я всегда точно знал, что, если я нахожусь в спокойном, радостном и возвышенном состоянии, психоделики покажут мне неземное блаженство, а, если я нахожусь в тревожном, подавленном или тоскливом состоянии, психоделики покажут мне мой внутренний ад.

Но были и совсем другие опыты. Об одном опыте из своего прошлого я хочу написать подробнее. Возможно, этот опыт заложил основу моих дальнейших поисков в сфере изменённых состояний сознания. Это была моя встреча с хикуриом. Для меня это был первый психоделический опыт и настраивался я на него, как на встречу с духом-помощником, ожидая раскрытия необычных способностей. В какой-то из моментов церемонии я чётко увидел и почувствовал, как некая огромная сила продавливает мою энергетическую защиту в области живота. Схожий опыт одновременно со мной испытывали ещё трое людей участвовавших в церемонии. Все мы однозначно воспринимали это продавливание, как надвигающуюся смерть. Один из нас активно боролся с этим, сворачиваясь клубком и поджимая ноги к животу. Я видел, за что он цепляется. Это была борьба за возможность оставаться таким, каким он себя знал, за сохранение самоидентификации. Но при этом именно он был самым опытным из нас. Вероятно, весь его предыдущий опыт говорил, что нудно бороться с этой силой, сопротивляться ей. Я и ещё двое моих друзей, решили позволить этой силе войти внутрь, что, собственно, в тот момент ощущалось, как полное принятие. Когда она вошла, начало происходить нечто потрясающее. Она начала активно и мощно двигаться внутри, активизируя разные энергетические участки нас, как неких шарообразных светящихся существ. Эти участки соответствовали способностям воспринимать те или иные части внешнего мира. Таким образом эта сила показывала нам то, что вся вселенная одновременно, как во вне, так и внутри нас. Пиком опыта для меня стало созерцание того, как небытие переходит в бытие. Это стало ясно видно тогда, когда я оказался на самой верхушке того шара, который был мной и вселенной одновременно. Схожий опыт испытывали и мои друзья. Потом мы с удивлением обнаружили, что уже некоторое время молча разговариваем между собой. При этом на той хикуриной церемонии присутствовала одна девушка, которая так и ничего особенного не почувствовала. Для меня это всё было очень загадочным, даже не смотря на то, что в тот период жизни в кругу своих друзей я вёл себя так, будто знаю все ответы на все вопросы.

Этот опыт, как и многие опыты медитаций или опыты осознанных сновидений, меня давно склоняли к принятию мистического описания реальности: в которое входят такие понятия, как душа, дух, сила или энергия, сознание в несколько ином смысле этого слова, чем ему придают в «традиционной» психологии. Но во время первой церемонии Аяваски я обнаружил, что во мне, как в человеке, воспитанном в европейской цивилизации, так же основательно заложено материалистическое описание реальности. Иначе говоря, для меня с самого начала стало дилеммой, как воспринимать видимое во время церемонии: как галлюцинации моего мозга или как видение того, что за пределами известного мне. Но этот спор, как и все последующие споры, проходившие во мне во время первой церемонии Аяваски, проходили на поверхностном уровне, а на более глубоком уровне уже происходили процессы понимания и усвоения нового опыта, не требующие обозначения.

Это продолжалось почти на протяжении всей первой церемонии. Я постоянно сталкивался с двойственной природой моего ума. Любая идея приходившая мне в голову моментально притягивала противоположную идею, образуя бинарное напряжение, в котором я стремился к объединению или к некой золотой середине. Лишь оказавшись в середине между двух противоположностей, я мог почувствовать себя в равновесии. Затем появлялись новые идеи и так далее. Например, когда я подумал об искренности в отношениях, тут же возникла мысль о расчётливости. Я видел, что во мне, как неизбежность, есть то и другое. Такова человеческая природа. Но как можно прийти к гармонии. Наверное, двигаясь в точку, где искренность и расчётливость сливаются, в состояние, в котором ты видишь и чувствуешь, что быть искренним выгодно. Другой пример двойственного напряжения, которое я видел, это выбор между растворением в чём-либо и сохранением своего я. И опять же не оставалось ничего другого, как искать золотую середину: например, такой образ себя, который не противоречит растворению или такой образ растворения, который сохраняет твоё ощущение, что ты есть.

Но интуитивно я понимал, что вообще этот способ думать с помощью образов, является ограниченным инструментом познания реальности. Есть более глубокий и соответственно более древний способ думать или просто знать. И я так же чувствовал, что этот способ универсален для разных миров, в то время, как наш способ думать подходит лишь для нашего мира. Собственно для жизни в нём он и создавался. Поскольку в нашем мире процессы протекают довольно медленно, в сравнении с менее плотными мирами, поэтому мы и думаем как тугодумы!

Самой большой дилеммой для моего ума стала идея смерти. Мой ум знал, что противоположностью этой идеи является идея жизни. Но я не видел, как возможно здесь объединение и гармония. Кажется, что смерть исключает возможность для существования жизни. Смерть угрожает уничтожить моё я, которое чувствует, что живёт. Но, когда начинаешь присматриваться к процессу жизни, начинаешь замечать, что жизнь состоит из постоянного умирания и рождения. Мы постоянно меняемся, при чём на разных уровнях своего существа. Постоянно, что-то в нас умирает, а что-то рождается. А границы нашего «я» очень условны.

Размышляя таким образом, я пришёл к пониманию того, что физическая смерть так же является частью процесса, частью игры, в которую играют космические силы. А тот объём сознания и энергии, которым я себя ощущаю, не может просто так исчезнуть. Он должен трансформироваться во что-то или раствориться в некой сверхсознательной среде. И опять же здесь я сталкиваюсь с тем, что мой привычный способ думать не может мне помочь в представлении этого перехода, потому что его невозможно представить. Это можно только пережить. И всё же я очень хотел узнать, что будет там после. Но на первой церемонии этого ответа я не получил. Вернее сказать, у меня были проблески. Но я не мог их рассматривать, как точный ответ.

Во время первого пика действия Аяваски у меня было одно трудно поддающееся описанию видение. Это был образ гигантского колеса, внутри которого движутся светящиеся шары. Я увидел, что все шары связаны на уровне света-сознания, как между собой, так и с силой или существом, направляющим это колесо. Позже я осознал, что это нечто, что мне видится, как колесо, вероятно, является одной полосой гигантского светящегося шара. Я так же осознал, что если расширить своё сознание, то можно видеть не только всё это колесо, но и даже слиться с силой его направляющей. На долю секунды я оказался на вершине этого колеса и почувствовал близость этой силы. Это был краткий миг. Я видел, что любой светящийся шар, который крутится внутри этого колеса, может слиться с этой силой. И в то же время я видел, что в настоящее время мой объём сознания ничтожно мал для этого. По-другому можно сказать, что скорость осознания должна быть в миллионы раз быстрее, что бы успевать видеть весь этот объём целиком.

Замечу, что видеть этот образ мне было жутковато и как-то тоскливо. Может быть, потому что в нём я увидел какую-то механичность. Тяжело осознавать себя маленькой частью гигантского механизма, пойманной в какую-то ловушку и понимая, что по своей природе ты можешь быть более свободен. В тот момент, помню, у меня промелькнула мысль о том, что, может быть, лучше этого больше не видеть. И ощущение лёгкой тошноты сопроводило эту мысль. У меня возникла ассоциация с фильмом Матрица. Я тогда подумал, что братья, которые писали сценарий к Матрице, должно быть видели образы такого уровня сложности. Наверное, они пили Аяваску! Но меня пугала не только механичность этого образа. Я обнаружил в себе совершенно новый вид страха, которого раньше не наблюдал. Меня пугала конечность или окончательность, на которую претендует это видение. Пугала мысль, что за этим ничего нет, что в этом колесе и заключено всё существование. Возможно, из этого колеса предлагал выйти Гаутама Будда, называя его сансарой? Но куда он предлагал выйти в нирвану – в абсолютное ничто! Я осознал, что для чего-то во мне очень важно наличие бесконечности, неразрешимой тайны, которую невозможно раскрыть никогда!

Сидя уже дома и обдумывая то, что я пишу, я смог представить, как то огромное существо, внутри которого движутся души и которое я могу воспринимать, как Бога или бесконечную вселенную, само может быть мельчайшей частью ещё более гигантского существа и.т.д. Но на той церемонии я не думал об этом. Просто какой-то глубинный внутренний голос мне говорил, что это ещё далеко не всё.

Особо стоит написать про все страхи, которые я встречал во время первой церемонии. Их было множество. Но было несколько основных, которые уже могли раветвляться на множество. Страх смерти: из него вытекали страхи разрушения тела, болезни, потери близких людей. Хотя, страх потери близких людей, вероятно, всё-таки вытекает из страха одиночества. Страх рабства: из него вытекали страхи быть зависимым или подчинённым человеку, духу или веществу, страх быть ограниченным в пространстве или в свободе выбора. Страх осуждения: страх оказаться не таким, умным, сильным и честным в чужих глазах (людей, богов), как хотелось бы. Страх сумасшествия: страх потерять контакт с той реальностью, в которой живёт большинство людей, потерять способность быть адекватным. И, наверное, коварнейший страх – это страх страхов! Этот страх самый иррациональный, а потому для меня он был трудно вычищаемый. Этот страх был от части унаследован мной из прошлых не самых удачных психоделических опытов, когда я принимал галлюциногенные вещества с беспокойным умом в суетливой обстановке и пытался бороться с собственными страхами. Но, на самом деле, корни всех этих страхов древнее. Эти корни общие у всех нас. Только одни люди вылечили себя от этого, а другие нет. Думаю, что у большинства людей эти болезни находится в вялотекущей едва проявленной, но хронической форме.

Во время я первой церемонии страхи временами активизировались, но не захватывали меня целиком. Можно сказать, что моя скорость осознания была чуть выше, чем скорость омрачения от страхов. Безусловно, в этом мне помогала атмосфера, которую создавали шаманы. И, тем не менее, это были гонки на выживание! Не то, что бы я бежал от страха. Это было бы бесполезно и глупо. Наша психика устроена так, что всё, от чего мы в своём сознании бежим, всегда нас догоняет. Я должен был успевать осознавать свои страхи и растворять их. Не могу сказать, что я растворил все мной описанные страхи, но я узнал секрет, как это делается. Хитрость же Аяваски заключается в том, что когда ты думаешь, что основной накат прошёл и уже начинаешь самодовольно оценивать полученный опыт, как вдруг накатывает следующая волна. И эти волны меня захватывали врасплох, пока я не сказал себе, что нужно быть готовым к тому, что это никогда не кончится. А это значит, что нельзя было терять бдительность и впадать в самодовольство. Так же для меня было очень важно осознание своей полной ответственности за свою жизнь, за то, что со мной будет происходить. Я знал, что помощь и защита шаманов очень важна, но, тем не менее, только я могу нести ответственность за свою судьбу. Ошибкой было бы свалить ответственность на других.

Я понимал, что если человек чист, ему бояться нечего. Для него опыт встречи с Аяваской, как и со смертью, будет прекраснейшим переживанием. Но я видел, что я уже успел накопить «грязи». Это можно назвать по-разному: карма, не вычищенные следы психических травм или грехи. Любое из этих определений возможно подойдёт. Важно было то, что Аяваска это всё выявляла, показывала и предлагала трансформировать. Более того, она показывала, как жить, не собирая эту грязь. Но я не смогу написать это в двух словах!

С другой стороны, об этом уже давно всё сказано: не исполнение определённых заповедей ведёт к разрушению мира – сила хаоса превысит силу порядка. Я видел хрупкость мира людей. Для тех, которые не видят процесс изнутри, нужны заповеди, например, десять заповедей Моисея. Те, кто видят процесс изнутри и свою взаимосвязь со всем космосом, не захотят делать что-то, что ведёт к большему омрачению и разрушению гармонии. Для них главная заповедь – проводить свет, быть светом. Некоторые люди находятся на пограничном этапе: то они видят процесс творения кармы, то теряют это видение. Поэтому для них так же важно знание и понимание основных заповедей. Проблема в том, что действительно в гармонии с существованием человек может быть только тогда, когда он зрячий. А пока он слеп, каким бы религиозным или нравственным человек не был, он всё равно грешит, поскольку не является хозяином самому себе.

Ещё одна истина, которую я открыл для самого себя на церемонии, была простой и понятной. Думаю, что есть много людей, которые это всегда знали и знают. Но для меня это было важным. Я увидел, что каждый человек ответственен за то, что происходит в мире. Ты не можешь заниматься исключительно собой, поскольку ты находишься в конкретное время в конкретном месте. И от тебя пусть даже в самой малой степени, но зависит судьба мира, в котором ты живёшь. Я бы не сказал, что задача влияния на окружающий мир первична. Для меня первична всё-таки работа над собой. Но осознание того, что всё, что ты делаешь, думаешь и чувствуешь, влияет на окружающий мир на уровне вибраций – очень важно. Но думаю, очень важно не путать это чувство ответственности с навязанным чувством долга перед кем-либо или чем-либо. Нужно научиться различать то, что приходит из глубины тебя и то, что записано на поверхности твоей личности. Я увидел, например, то, что расхожее мнение о том, что политика – грязное дело, является не совсем правильным. Грязным делом политику делает то реальное состояние сознания людей, то есть нас, в котором мы живём. И в этом ответственны в равно степени, как власть имущие, так и те, кем они управляют. А политикой, на том или ином уровне, занимаются все. Даже выбор самой пассивной и безучастной роли – тоже политика!

Для меня было важно то, что я увидел, что общее направление моей деятельности, включая организацию экспедиций, является частью тех позитивных процессов, которые оказывают благотворное влияние на окружающие пространство. Это не было обычным умозаключением. Это было безмолвное знание, которое я сейчас как-то интерпретирую словами. И я так же знал, что в моей жизни далеко не всегда было так. Конечно, внутри этого общего направления работы моё эго может что-то искажать. Но это не отменяет верной направленности в работе. Это же мне подтвердил Маки. Сразу же после первой церемонии, когда мы ещё находились в ритуальном помещении, он мне сказал, что он видел, что меня ведут светлые силы. Он связал это с моей пробабушкой, которую он увидел на церемонии. Я благодарен ему за то, что он так глубоко заглянул в мой внутренний мир. Я думаю, что светлые силы помогают каждому, кто к ним обращён и не могут помогать, если человек от них отвернулся. Так что и в этом случае, ответственность лежит на человеке.

Ближе к концу первой церемонии я стал больше смотреть на то, что происходит с другими. Я видел и слышал, что многие проходят тяжёлые состояния, переживают какие-то травмы, тянущиеся из прошлого. Во время пика церемонии я точно знал, что я не могу никому прямым образом помочь, поскольку моего сознания едва хватало на то, что бы справляться со своим потоком восприятия. Я понял, что лучшее, что можно сделать, это привнести как можно больше света и осознания в свой опыт, и поскольку у нас была внутренняя связь, в той или иной степени, это может помочь. Когда поток восприятия стал спокойнее, я увидел, что помочь людям, которые находятся в глубоком трансе, не так просто. Для начала нужно видеть и понимать, что на самом деле, с ними происходит. Кроме того, нужно обладать необходимыми навыками, которыми обладают шаманы.

В конце церемонии было удивительное чувство единства с другими участниками. Было ощущение, что к тебе подходят не просто люди, а нечто большее. Когда мы обнимались, было ощущение необычного слияния. А когда мы все сели рядом и обнялись, мне представилось и почувствовалось, что мы одно существо, но в разных телах, которое обнимает само себя! Мы целовали друг другу руки и прикасались к ногам. И все эти забавные для человека нашей культуры действия шли из глубины сердца. Это было одним из чудесных моментов жизни.

После первой церемонии, когда мы стали обсуждать полученный опыт, я понял, что с одной стороны, очень трудно об этом говорить точно, а с другой стороны, всё равно об этом желательно говорить, что бы что-то понять и осмыслить. Каждый человек сам делал выбор, что ему говорить, а что нет. Но очевидно было то, что все участники церемонии пережили так много, что им самим трудно охватить и описать полученный опыт. Всем понравились шаманские песни (икаро), которые Хорхе и Маки пели во время церемонии, а так же музыка, которую играл Хорхе на разных инструментах. Эта музыка и пение очаровывали и оберегали нас во время путешествия, настраивали нас на возвышенные состояния, на любовь и красоту.

Когда Лиза спросила у Хорхе, что он видел во время церемонии, как он видел нас, он сказал, что он видел у нас много красивого опыта, но и много тяжёлого. Так же Хорхе несколько раз нам говорил, что ему особенно приятно работать с нашей группой. Мы чувствовали, что это не было обычным комплиментом или просто выражением вежливости. Хорхе очень искренний человек. Когда он нам что-то говорил или что-то для нас делал, мы чувствовали что это идёт от сердца. После окончания церемонии, он нам принёс корзину со свежими фруктами. Но мне не хотелось есть. Я хотел, как можно больше осознать в моём новом состоянии, и не хотел отвлекаться на еду. Я помню, что мне только хотелось пить, из-за того, что я ещё не совсем успел привыкнуть к жаркому климату. А воду я смог найти только потом.

Мне запомнилась одна фраза, которую нам всем тогда сказал Маки:
– Вы все слишком много думаете!

Поев фруктов и пообщавшись ещё какое-то время в церемониальном помещении, мы вышли в сад. Была необыкновенно красивая звёздная ночь. Мы очень удивились тому, что было только самое начало ночи, в то время как мы все были убеждены в том, что уже должно было наступить утро. Сидя в саду на пороге одного из бунгало, мы ещё какое-то время общались с Маки. Мы делились своими переживаниями. Он нам рассказывал разные истории о своём недавнем путешествии в Камерун к африканским колдунам и о жизни в племенах индейцев Перу. После этого душевного разговора мы разошлись по своим бунгало и отошли ко сну. В эту ночь у меня не было каких-то особых сновидений. Мне просто нужно было набраться сил. Поэтому, забравшись на удобную кровать, завешанную со всех сторон москитной сеткой, я провалился в забытье и очнулся только утром под пение неведомых мне птиц.

Следующий день был у нас без церемоний. Мы договорились с Хорхе о том, что церемонии будут идти через день. Это было для нас наиболее удобно, поскольку нам нужно было какое-то время на переваривание полученного опыта. Некоторые горячие головы из нашей группы вначале хотели, что бы церемонии шли каждый день, но потом, я думаю, они убедились, что это было бы слишком. Для шаманов это возможно. Они могут проводить ритуалы каждый день. Но Хорхе обычно проводит две церемонии в неделю. Три церемонии, которые были запланированы для нас, были исключением.

День был очень жарким. Без головного убора на солнце было тяжеловато. Но для нас, прилетевших из заснеженной России, это была уникальная возможность загореть под пылающим солнцем Южной Америки. Мы решили использовать этот день для осмотра местных достопримечательностей. Мы вышли из центра и поймали несколько мототакси. Этот вид транспорта самый распространённый в Тарапото можно было наблюдать повсюду. Мототакси там чуть ли не у каждого местного жителя. И почти всё мужское население подрабатывает извозом. Ехать на мототакси по Тарапото было интереснее, чем на машине. Вероятно, это связано с тем, что на мототакси ты чувствуешь большую близость ко всему, что происходит вокруг.

Первой достопримечательностью, которую мы осмотрели, был местный рынок. Это было очень оживлённое место, в котором можно было лучше прочувствовать характер жителей Тарапото. На рынке было легко и приятно торговаться. В продавцах не чувствовалось жадности или желания тебя обмануть. Казалось, что они просто рады с тобой общаться. В основном одежда, которая продавалась там, была современной и подделанной под известные фирмы. Из традиционной одежды мы купили только широкополые соломенные шляпы. Они были очень кстати, поскольку защищали от палящего солнца. Так же мы купили майки с надписями Тарапото и фотографиями местных попугаев. А вот из продуктов питания там было много такого, что мы видели впервые: всякие экзотические фрукты и овощи, разные соки из свежих фруктов и напиток из кукурузы под названием чача. Так же на прилавках продавали блюда из жареных термитов, которые нас в качестве еды не заинтересовали. На рынке можно было купить лекарственные растения, но для этого в них нужно было хорошо разбираться. В начале Маки нас инструктировал по поводу того, что мы встречали, но потом мы разошлись на отдельные группы, и путешествовали самостоятельно.

Возвращались в центр мы так же отдельными группами и, как ни странно, все попали в необычные истории. Даже люди, не склонные к мистическому описанию реальности, заметили в этом некий знак. Не буду описывать эти истории целиком. Скажу лишь, что у всех нас это был опыт общения с местными жителями. Урок, который мы из этого вынесли, был примерно такой – мы видели, насколько мы эмоционально закрыты, сколько в нас психологических защитных механизмов и напряжений, выработанных жизнью в России. Почти все мы пытались разглядеть в действиях местных жителей, искренни помогающих нам, некий подвох или корысть, вместо того, что бы открыться и с благодарностью принимать их помощь. Лишь спустя какое-то время что-то в нас стало расслабляться, и барьеры начали спадать. И этот процесс так же можно описать, как часть исцеляющей терапии или возвращение естественности и душевности.

Так же не маловажной частью терапии и обучения были разговоры во время еды, на которые собирались все участники церемоний: наша группа из России и наши друзья из других стран. Мы все приходили в определённое время в столовую, которая находилась в саду под пальмовой крышей рядом с небольшим домиком, в котором располагалась кухня. Время от времени к нам присоединялся Хорхе. Особым связующим звеном во всех разговорах был Маки. Он не только постоянно переводил беседу на русский, испанский и английский, но ещё и отвечал на многие сложные вопросы. Разговоры шли на разные темы, но время от времени они переходили на темы, которые меня особенно интересовали. Так случилось и в вечер второго дня во время ужина, на который пришёл Хорхе. Я решил воспользоваться возможностью и адресовать ему вопросы, которые меня особенно интересовали.

Хорхе рассказывал о том, что к нему на церемонии приезжали доктора психологии. Он говорил, что они были потрясены тем, что увидели и пережили во время церемоний. Тогда я спросил его, как они это смогли уместить в ту картину мира, которую описывает современная наука. Особенно меня интересовало, как они видят процесс смерти человека, допускают ли они возможность какого-то перевоплощения или перехода в другую форму существования. Он сказал, что большинство учёных, с которыми он общался, думают, что после смерти не будет ничего. Он сказал, что они не видят человека, как энергию. Как я понял Хорхе, он не разделяет научное описание мира, по крайней мере, видит его не полноценность. Кроме того, он часто подчёркивает, приводя конкретные примеры, что многие тайны, которые наука разгадала совсем не давно, людям в племенах были известны давно. Например, есть основания полагать, что ещё тысячи лет назад в Перу делали операции на мозге, которые только сейчас стали доступны нейрохирургам. Так же люди в племенах ещё в древности использовали принцип прививания, защищаясь таким образом от смертельных укусов змей, пауков и разных насекомых. Современная же медицина узнала этот способ профилактики сравнительно недавно.

Я спросил Хорхе, как люди в племенах сельвы видят смерть человека, что они думают о посмертном существовании. В этот момент Маки, который переводил наш разговор, сказал мне, что они вообще об этом не думают. Но, не смотря на то, что я знал, что Маки жил в племенах и много общался с индейцами, я не мог принять такой ответ. Я мог допустить, что они, как впрочем, и мы в России, не говорят об этом каждый день, но не задумываться об этом они не могут. Я сказал Маки, что, думаю, что любой народ имеет полное описание мира, включая и представления о смерти. Маки не согласился с этим. Но, я думаю, что мы просто не вполне понимали друг друга из-за языковых различий. Тогда я попросил его всё-таки перевести мой вопрос Хорхе. К моему глубокому удивлению Хорхе сказал, что они думают, что после смерти нет ничего. Я был слегка шокирован этим ответом. Надо сказать, что я спрашивал не из праздного любопытства и не для поддержания философской беседы. Этот вопрос сидел у меня глубоко внутри после первой церемонии. Я, конечно, знал ответы, которые дают разные философские и религиозные школы. Но мне было очень важно получить ответ от Хорхе, поскольку я видел в нём живой дух традиции индейцев Амазонии, которая для меня была абсолютной тайной.

Было несколько мгновений замешательства, в которые моё существо не могло принять ответ Хорхе. Я попросил Маки перевести ещё раз мой вопрос другими словами. И когда Маки перевёл, выяснилось, что произошла ошибка. Хорхе отвечал о том, как видят смерть учёные из университета в Лиме, с которыми он общался. Он сказал что, люди в племенах видят двойственную природу всего: есть день и ночь, лето и зима, свет и тьма, точно так же есть жизнь и смерть. И когда Маки перевёл эти слова внутри меня что-то начало прорываться. Я сказал, что я видел эту природу двойственности на церемонии, но я не мог найти «золотую середину» между жизнью и смертью. И когда Маки мне сказал, — «Ты прямо сейчас находишься посередине», какие-то ворота внутри меня распахнулись и на меня через макушку головы начал изливаться свет. Свет сверхсознания (именно так я его видел) лился на меня так интенсивно, что я не мог уже больше разговаривать. Маки и Хорхе стали говорить что-то между собой на неведомом мне языке. Так же за столом шли ещё какие-то разговоры. Иногда кто-то обращался ко мне. Но мне так не хотелось отвлекаться. Я решил, что друзья меня простят за такую невежливость, и полностью погрузился в эту медитацию. Не то, что бы я получал конкретные знания, выраженные в словах. Я просто видел и ощущал саму природу знания.

Я точно знал, что на прямую это состояние не связано с действием Аяваски. Аяваска подготовила меня к этому прорыву, помогла настроиться на него. Я точно знал это, ещё потому что такие медитации уже случались со мной раньше. Первый раз это со мной произошло в пятнадцать лет и надо сказать, что тогда это изменило всю мою жизнь. Это была встреча с чем-то, что с одной стороны моя истинная природа, а с другой стороны это за пределами моего эго. Это была встреча с духом или сверхсознательным. Когда это случилось впервые, я несколько часов сидел и переполнялся светом. Я буквально слышал, как моё тело, а в первую очередь голова, трансформируется для принятия этого водопада энергии. Помню, что тогда я решил пойти в гости к приятелю, который жил в пяти минутах ходьбы. Когда я зашёл к нему в квартиру, он был очень увлечён своим делом – он рисовал янтры. В то время он увлекался индуизмом. Я прошёл в другую комнату и продолжил там медитацию. Свет изливался на меня ещё пару часов. Для меня это было, как волшебство. Я был уверен, что изменился на столько, что даже моё тело может жить по другим законам. Я пробовал делать задержки на дыхания. И действительно, я мог долго не дышать, поскольку был переполнен покоем и благодатью. Но когда я стал общаться с приятелем, я понял, что он не заметил во мне особых перемен, не смотря на то, что внутри я точно знал, что переродился. Мне это понравилось, и я решил, что не буду рассказывать об этом опыте никому, по крайней мере, пока на это не будет особых причин. Это было разумное решение, учитывая то, что жил я тогда не в Индии и не в Перу, а ещё в Советском Союзе, хоть и во время развала империи.

Но в этот раз, сидя за столом с курандеро и испытывая такое интенсивное наполнение, ко мне всё-таки приходил вопрос, как они видят то, что со мной происходит. Но спрашивать мне не хотелось. Мне было достаточно того, что благодаря им, я вновь пережил эти несколько минут единения с духом. Когда разговоры за столом закончились, и все стали расходиться, я тоже встал и начал со всеми прощаться. Помню, что мы обнялись с Хорхе, после чего он жестом показал мне что-то над своей головой. Я это понял по-своему, как знак того, что он видит эту сверхсознательную энергию. Хотя, быть может, этим жестом он просто хотел показать, насколько я выше его ростом!

На следующий день у нас был запланирован поход в джунгли. Мы все настаивали на этом походе, хотя Хорхе нам предложил на выбор варианты: пойти в джунгли или поехать на реку Рио Майя. К сожалению, мы до вечерней церемонии не успевали съездить на большой водопад, который нам хотел показать Маки. Но мы всё-таки выбрали джунгли, поскольку хотели увидеть, где же живёт дух Аяваски! Мы хотели собственными глазами увидеть, откуда вышла традиция, с которой мы знакомились на церемониях. Да и вообще, как мы могли, находясь в Перу, не сходить в сельву?! С утра мы, как всегда, позавтракали в саду. Флёри приготовила нам с собой традиционную для этих мест походную еду. Она приготовила для нас рис с курицей, завёрнутый в банановые листья. Выглядело это, как шарики размером с небольшой мяч, наполненные едой. Каждый получил по своему шарику в пакетике.

Хорхе, вместе с мужем Флёри, который работает в центре «СОНКО ВАСИ» шофёром, подвезли нас на двух машинах к той части города, где начинались джунгли. Там мы попрощались с Хорхе и под руководством Маки отправились в предгорье Анд. День был солнечный, но не сильно жаркий. Мы были одеты в лёгкую одежду и сандалии. Некоторые из нас по примеру Маки сняли обувь, и пошли босиком. Для меня было привычно идти босиком, поскольку я так часто ходил на природе в России. Виды были просто великолепными. Что-то по дороге мы снимали на камеры. Но вживую видеть это было на много более удивительно. Мы проходили плантации бананов и сахарного тростника, которые принадлежали местным фермерам. Когда мы выходили из населённой местности, уходя в лес, я обратил внимание, что все эти покосившиеся заборы и деревянные строения на фоне начинающихся небольших горных хребтов что-то мне напоминают. И действительно, если не обращать внимания на совершенно другую растительность этих мест, то можно представить, что это Саяны или Алтай. И это напоминание в сочетании с экзотической растительностью делали для меня это место ещё более манящим и чарующим. В один момент к нам подлетели очень большие синие бабочки и стали кружить вокруг нас, облетая каждого со всех сторон. Покружив так какое-то время, они улетели в лес. Возможно, они просто приветствовали нас.

Чем дальше мы уходили в джунгли, тем меньше было признаков человеческого присутствия. Мы проникали в мир сельвы. Тропинка становилась всё более узкой. Она то поднималась в гору, то опускалась. Это не были крутые горы. Но этих подъёмов и спусков было достаточно для хорошей нагрузки на мышцы ног. Деревья вокруг нас становились всё выше, а джунгли всё более плотными и не проходимыми. В одном из участков дороги Маки сообщил нам, что где-то здесь у него была своя хижина. Но место это было настолько заросшим, что к хижине пробраться было очень трудно. Мы даже не стали пытаться этого делать. Часто наша тропа пересекалась с тропами больших муравьёв, которые вызывали у меня чувство опасения, прежде всего потому, что Маки сказал, что нам могут встретиться муравьи, укус которых будет иметь серьёзные последствия. Поскольку я шёл босиком, несколько муравьёв всё-таки впились мне в стопы, как бы я не старался их перепрыгивать. И хоть по началу это было болезненно, позже я не заметил никаких негативных последствий и даже несколько взбодрился. Вскоре мы вышли к горной речке. Судя по некоторым искусственным сооружениям, которые мы обнаружили, когда-то там была насосная станция, и из этой речки местные жители качали воду. Но сейчас это место выглядело заброшенным и диким. Какое-то время мы шли по реке. В местах, где она была не глубока, мы шли прямо по воде, а в местах, где река становилась глубже, мы перепрыгивали с камня на камень. Это были большие и округлые валуны, и в этом месте они совсем не были скользкими. Затем мы опять вышли на тропу, ведущую в джунгли. На этот раз подъём был более крутой. Зато мы оказались в точке, из которой был удивительный вид на огромные пальмы.

Почти на самой вершине подъёма нам встретилась индейская женщина с дочерью. Они были одеты в простую одежду и шли босиком. Женщина в руках держала палку, которую использовала, как посох. За спиной она несла мешок, лямка которого была перекинута через её голову. Мы поприветствовали её на испанском языке, после чего Маки с ней какое-то время говорил. Потом она достала из мешка стебель сахарного тростника и подарила Маки. Он в свою очередь решил отблагодарить её и дал ей немного денег. Когда мы попрощались с ними, Маки нам рассказал, что эта женщина живёт с его другом индейцем Педро в горах и является одной из его двух жён. Нам стало интересно, как они выживают в джунглях. Маки, сказал, что они зарабатывают тем, что собирают бананы и носят их на рынок в Тарапото. Я представил, какую нужно иметь выносливость, что бы носить мешки с бананами так далеко по горной тропе. Спустившись с горы, мы вновь увидели речку. Она была похожа на предыдущую, как и все речки, которые мы встречали. Очевидно, что заблудиться в этих местах очень просто. Через речку было перекинуто сваленное дерево, по которому люди переходили на другой берег. Дерево нависало в метре от воды. Оно покачивалось, а внизу были большие и не очень округлые камни. Но все справились с переходом реки без особых проблем.

Преодолев ещё один небольшой перевал, мы вновь вышли к речке. Далее мы шли по реке, то прыгая с камня на камень, то продвигаясь в брод. Некоторые валуны были небольшого размера где-то по колено, а некоторые такие большие, что на них можно было прилечь. Неожиданно в одном месте валуны стали очень скользкими. Трое человек из группы, включая меня, упали и ударились. Но все упали достаточно удачно. Никто не получил серьёзных травм. Продолжая двигаться вдоль реки, мы увидели человека, который шёл нам на встречу. Я по привычке немного напрягся – мало ли кого можно встретить в джунглях. Маки приветствовал его и затем говорил с ним на испанском. Мы тоже его приветствовали. Вскоре выяснилось, что это был Педро, жену и дочь которого мы встретили ранее. Педро приглашал нас к себе в гости. Но Маки сказал, что до хижины Педро идти очень далеко. Такая дорога нас могла измотать, и мы бы не успели вернуться назад вовремя. Тогда Педро решил нас отвезти на водопад. Не знаю, сказал ли ему о нашем желании Маки или ему самому захотелось показать нам это место, но было удивительно то, что ради нас он отложил свои дела и стал на время нашим проводником.

Продвигаясь по джунглям вместе с Педро, мы пришли к месту, в котором одна река разделялась на две речки. Педро присел на землю, и мы тоже присели рядом. Некоторые люди уже прилично подустали. Кто-то закурил сигареты. Маки всегда курит чистый индейский табак из своей деревянной трубки. Обычно я не люблю запах табака и стараюсь не вдыхать дым сигарет, когда кто-то курит рядом со мной. Но запах табака, который курит Маки, действует на меня иначе. В нём есть что-то приятное и успокаивающее. Вскоре Педро поднялся и предложил пойти дальше. Наблюдая за его жестами, я, а так же Лиза и Андрей решили, что нам осталось пройти совсем чуть-чуть, и мы увидим водопад. Мы втроём пошли за Педро и даже сразу не поняли, что большая часть группы осталось на привале вместе с Маки. Они в это время решили перекусить.

Мы двигались вверх по реке. Педро шёл очень быстро. Мы хоть и являлись спортивно подготовленными людьми, прилично отставали от него. Дорога становилась всё более трудно проходимой и даже временами опасной. Можно было запросто свалиться на камни или подвернуть ногу. Но мы продолжали бежать за Педро. Трудно передать чувство, которое у меня вызывало это место. Река была, как огромный коридор. С двух сторон, как стены стояли высокие деревья, опутанные разной растительностью. Стало немного пасмурно, что привнесло в атмосферу какую-то таинственность. Мы приближались к чему-то великому и даже уже слышали его. И казалось, что вот-вот за очередным поворотом реки мы это увидим. Но, поворачивая, мы обнаруживали, что нам предстоит двигаться дальше на зов некого могущественного духа. Я уже оставил мысль о том, что мы далеко ушли от нашей группы. У меня было чувство доверия, толи к Педро, которого я видел впервые, толи к духу, на зов которого я шёл, толи ко всему существованию. И вот, наконец, мы встретили то, к чему шли. Я увидел место, которое сочетало в себе таинственность, красоту и величие. Возможно, по каким-то эстетическим критериям это не был самый красивый водопад в мире. Но для меня он выражал саму суть стихии воды, её мощь и великолепие. Он так же для меня являлся символом того опыта, который со мной случился за день до этой встречи.

Вода падала со скалы двадцати метров высотой. Внизу она образовывало небольшое озерцо, практически как бассейн, в котором было очень удобно плавать. Перед этим озерцом с правой стороны лежал огромный валун, на котором можно было снять одежду перед купанием или лёжа загорать. Так же потом выяснилось, что с него безопасно нырять в воду. Это место выглядело так, как будто всё в нём создано для удобства человека. При этом оно было диким, созданным самой природой. Мы сняли одежду: кто-то целиком, вероятно, для более близкого контакта с первозданной стихией, а кто-то, оставив на себе часть одежды, и начали купаться. Мы подплывали к водопаду, становились под него, подставляя под падающую воду то голову, то спину. Мы становились на уступ в скале, оказываясь за водопадом, как за стеной. Мы веселились, плавая и ныряя в воде. Педро какое-то время задумчиво смотрел на нас, а потом пошёл за оставшейся группой. В это время выглянуло солнце, и вся пасмурность исчезла. Мы ещё лучше смогли рассмотреть райскую красоту этого места.

Мы лежали и загорали на валуне, когда увидели, что к нам присоединился ещё один участник нашего путешествия Джаред. После вкусного обеда он не стал дожидаться остальных, которые в это время обнаружили другое чудо природы – местную «джакузи», и один отправился вслед за нами. Мы были рады разделить с ним красоту этого места. А через какое-то время Педро привёл всю нашу группу. Мы все вместе радовались, как дети, купаясь, ныряя и становясь под водопад. В один момент Таня увидела, что вверху на макушках огромных пальм прыгает обезьяна, и мы все пытались её разглядеть среди качающихся веток. Я был рад тому, что это место засняли на камеры, которые принесли с собой наши друзья. Так же они принесли нам вкусную еду, которую мы с удовольствием поели. Часть нашей еды мы отдали Педро в качестве благодарности за знакомство с водопадом. Педро рассказал нам, что он идёт к одному целителю, который лечит его ногу. Он приподнял одну штанину и показал свою болезнь. На его ноге чуть выше ступни были жутковатые с виду набухшие наросты. Было что-то трогательное в том, как он открыто общался с нами. У меня он вызвал сочувствие и уважение одновременно.

Возвращались мы немного уставшими, но довольными. Уже на подходе к Тарапото мы увидели мототакси, и Маки стал договариваться с местными жителями, что бы нас довезли до дома. Когда мы поехали по горной дороге, стало очевидно преимущество этого вида транспорта. Кроме, как на мотоцикле, там не на чём больше нельзя проехать. Нас трясло так, что это напоминало какие-то гонки по непроходимой местности. Приехав в центр «СОНКО ВАСИ», мы расположились в своих удобных бунгало и стали готовиться к церемонии. Обычно я просто расслаблялся и отключался от суеты, связанной с повседневностью. Я лежал на кровати в полудрёме, не о чём особо не думая. На саму церемонию я подходил попозже, предварительно погуляв по волшебному саду. Мне не хотелось разговаривать с людьми перед церемонией, поскольку общение чаще всего способствует осознанию себя некой личностью, созданной для мира людей и под его влиянием. Мне же хотелось пребывать, насколько это было мне доступно, в безличном состоянии.

Описать свою вторую церемонию Аяваски мне на много труднее, чем первую. Во-первых, на второй церемонии я увидел и почувствовал на много больше. А во-вторых, большую часть этого трудно уложить в слова. Кроме того, есть ещё одна проблема – моя память, которая толи всё помнит, толи не помнит практически ничего. В обычном состоянии я могу описать лишь какие-то рваные куски воспоминаний. Соответственно, что бы донести что-то живое из церемоний я должен вновь каким-то образом погружаться в те состояния. Это я и пытаюсь, время от времени, делать, используя свои навыки в медитации и своё естественное желание восстановить полученный опыт. Не могу сказать, что мне это удаётся легко.

Ещё до начало церемонии я пришёл к выводу, что единственный для меня способ двигаться в познании дальше, это пережить некую смерть. Я не собирался физически умирать. Значит, я искал другой опыт. Я хотел испытать смерть на другом уровне. Оставаясь физически живым, я хотел получить опыт того, что видит и испытывает человек в момент смерти. И как не парадоксально это звучит, в какой-то мере мне это удалось. Об этой разновидности смерти говорится во многих мистических традициях мира. Считается, что лишь пережив её, человек может увидеть отблески истинной реальности, а так же видеть другие миры, осознанно путешествовать в них и получать сокровенные знания. Я отчасти знал это из собственного опыта, в частности опыта встречи с хикуриом. Думаю, что такое мистическое переживание смерти имеет много уровней, и я не могу сказать, что это был опыт, который дал ответы на все вопросы. Более того, если у меня спросить, знаю ли я, что происходит после смерти, я скажу, что не знаю этого. И, тем не менее, после второй церемонии моё отношение к смерти, как и к жизни, стало другим.

Когда мы собрались в комнате для церемоний, я окинул взглядом присутствующих людей. Кто-то был более спокоен и умиротворён. Кто-то выглядел слегка испуганным. Должен заметить, что я считаю это нормальным. Перед таким опытом человек может совсем не бояться только в двух случаях: либо он уже опытный шаман, либо он совсем не представляет, что сейчас с ним будет происходить! Но поскольку для нас это была уже вторая церемония… Сразу после первой церемонии Маки нам сказал:
— Ну, теперь вы знаете, что это такое. Второй раз будет не страшно!
Но, глядя на лица людей перед второй церемонией, а так же заглядывая внутрь себя, я бы не сказал, что это так однозначно. Хотя, всё-таки, наверное, это чувство точнее было бы назвать не страхом, а сильным волнением. Поскольку ты предчувствуешь не нечто зловещее, а нечто невероятное, возможно, встречу с самой бесконечностью.

Почти сразу, как мы выпили напиток, и Хорхе помазал каждого специальными духами, я заметил изменение в своём состоянии сознания. Химически напиток не может так быстро начать действовать. Либо это было связано с моим настроем, либо с тонким взаимодействием с кем-то или чем-то, несущим ясность сознания. Возможно, что это влияние духа Аяваски. Я «увидел», что сижу внутри светящегося шара. Но шар этот я видел не глазами. Я довольно часто вижу в медитациях свечения вокруг людей и в окружающем пространстве. Иногда это просто золотистый свет вокруг предметов, иногда это разливы множества цветов вокруг меня. Но в этих случаях можно сказать, что это я вижу, как бы глазами. Хотя, я понимаю, что и в этих случаях помимо физического зрения включается ещё нечто. В этих случаях я бы сказал, что взгляд идёт из середины лба, из пространства за глазами, но чуть выше их. Но есть принципиально другой способ видеть, когда твои глаза видят всё обычно – мир, состоящий из твёрдых тел, а твоё сознание непосредственно видит ещё много чего. Про это видение можно сказать, что центр его локализации находится на макушке головы. Но видишь ты фактически всем телом. И это даже не совсем видение, это видение-ощущение-знание. При чём в данном случае, мы можем, как игнорировать данное видение, так и наоборот обращать на него внимание. Многие мистики говорят, что оно присутствует у нас всегда. Мой опыт и опыт моих друзей отчасти подтверждает это. Поскольку сознание это среда, в которой мы живём, мы не можем не видеть. Но какой-то механизм, не вполне понятный мне, заставляет нас большую часть того, что мы видим, направлять прямо в бессознательное. То есть, что-то в нас отказывается воспринимать большую часть мира. Причём, вероятно, мы легко её могли воспринимать в детстве. Возможно, что здесь не обходится без влияния какой-то внешней силы, делающей нас слепыми. Возможно, это наш выбор. А, возможно, как это часто бывает, истина где-то по середине: это и наш выбор, но это и влияние некой могущественной силы, которой мы поддаёмся. Для меня это открытый вопрос и тема для исследования. Из этого вопроса вытекают и другие важные для меня вопросы: почему только шесть процентов мозга активно используется людьми, и какая взаимосвязь между мозгом и сознанием?

Современная психология с акцентом на физиологию и нейропсихологию делает выбор считать сознание производным продуктом работы мозга. Я не согласен с таким подходом по целому ряду причин. Во-первых, мой субъективный опыт самонаблюдения, который для науки может быть и пустой звук, а для меня несомненная реальность, говорит мне о том, что это не так. Во-вторых, опыт изучения культуры и традиций разных народов, которые на много старше науки, так же говорит мне о том, что это далеко не так просто. Я реально столкнулся с тем, что люди, которые сохранили традиционный уклад жизни, знают о внутреннем мире человека больше, чем современная психология. Большинство учёных предпочитают закрывать на это глаза и вообще не исследовать эту область. Наука изначально при своём зарождение была весьма воинственна по отношению к религиозной и народной культуре, предпочитая отсекать целые области познания, в которых она могла оказаться не состоятельна. И только сравнительно не давно некоторые исследователи из науки стали обращаться к народному опыту, изучать культуры «примитивных» народов, которые чудом сохранилась в некоторых уголках Земли. Но до сих пор наука не идёт в ту область познания, которую можно было бы назвать субъективной психологией. И на то есть серьёзные психологические причины!

И так, сидя на второй церемонии и ощущая себя в неком коконе, я стал подумывать о том, что для меня эта церемония проходит спокойно. Я даже подумал о том,
что может быть я своей осознанностью смогу нейтрализовать влияние Аяваски. Эта мысль приходила ко мне на всех церемониях. И для меня она сама по себе очень интересна. С одной стороны она кажется глупой – зачем я тогда вообще приехал в Перу на шаманские церемонии, если я пытаюсь нейтрализовать влияние напитка. Но тут не всё так просто. Аяваска показывает нам части нашей жизни, которые мы не осознаём, которые упускаем или игнорируем. Если мы в силу кого-нибудь внутреннего решения или неведомого усилия способны начать осознавать эти сферы – влияние Аяваски фактически нейтрализуется. Точнее будет сказать, что оно перестанет быть вышибающим, уводящим из настоящего момента в реальность видений, а станет спокойным и управляемым. И при таком подходе сила Аяваски становится вызовом для человека или побуждающим фактором для предельного усилия в самонаблюдении. И человек, для которого Аяваска работает таким образом, будет благодарен ей за такую помощь. Для людей, которым близок такой взгляд на практику, я бы сказал, что Аяваска бросает вызов такой силы, равный которому мне сейчас трудно представить. Может быть, таким же образом заставляет мобилизоваться внезапная смертельная опасность. Но думаю, что это нечто другое. Дело в том, что, во-первых, внезапная смертельная опасность заставляет мобилизоваться лишь на короткий промежуток времени. Если смертельная опасность длится какое-то продолжительное время, человек выстраивает защитительные барьеры, каким-то образом привыкая к этому. Во-вторых, я предполагаю, что мобилизоваться могут разные виды силы в разных жизненных ситуациях: физическая, эмоциональная, умственная, душевная сила и.т.д. Так вот я обнаружил удивительную вещь, что Аяваска, по крайней мере, та, что у Хорхе Гонсалеса, заставляет мобилизовать практически все силы, но в первую очередь предельную осознанность. Возможно, потому что в данном случае ты встречаешься не просто с чем-то опасным, ты встречаешься с неведомым! Допускаю, что точно такое же воздействие может иметь смертельная опасность на человека, который воспринимает смерть, не как угрозу, а как переход, к которому он осознанно готовится. Так видели смерть многие мудрецы древности. А, возможно, так видят смерть многие люди. Только видеть её так они начинают в самый последний миг жизни, когда дыхание смерти — абсолютная реальность. Вот только за этот последний миг, наверное, уже трудно перестроить себя и мобилизовать все душевные силы. Во всяком случае, для наличия такой способности к мобилизации, я думаю, жизнь должна быть прожита как-то особенно.

Должен ещё сказать, что и такой способ видеть Аяваску, как могущественного духа, бросающего тебе вызов, тоже не единственный. Скорее всего, он близок людям, исповедующим философию воина. Можно видеть дух Аяваски, как друга, помогающего тебе или, как любимую женщину, которая заключает тебя в свои объятия. Во всяком случае, так её видят некоторые шаманы. Очень может быть, что при таком нежном взаимоотношении они получают гораздо больше. Могу лишь сказать про себя: я увидел, что моя излишняя воинственность часто вызвана какими-то запретами на любовь, на нежность, что за этим часто стоят простые детские и подростковые обиды или страхи. Из наблюдения за людьми и, прежде всего, за собой, я знаю, что часто сильные детские обиды могут давать человеку большую решимость, вроде бы делая его сильным в этом мире. Только будет ли человек счастлив своим достижениям при такой мотивации? Думаю, что это будут жалкие осколки настоящего счастья и любви, которые человеку доступны. Вероятно, это будет какое-то искажённое, злое счастье, которому и порадоваться толком нельзя.

А, возвращаясь к науке психологии, хочу заметить, что из неё не только исчезла субъективная психология, которая изначально при зарождении науки была самой её сутью. А как ещё можно изучать душу, как, не наблюдая её в себе? Да и сейчас стало даже не прилично вспоминать, что психология — наука о душе. Как можно видеть и изучать душу в других, не видя её в себе? Даже если душу «заменили» на какие-то условные психические процессы, их ведь тоже можно видеть в себе, если, конечно, не закрывать глаза. Но я хочу ещё подчеркнуть то, что, по сути, и экспериментальная психология не развивается. Потому что для настоящего психологического эксперимента, необходимо участие в эксперименте самого исследователя. Вот принять участие в шаманской церемонии или в каких-либо других настоящих мистических обрядах – это реальный психологический эксперимент. А можно пойти дальше и попробовать исследовать самому, что собой представляет эта духовная сфера, к которой обращаются и обращались всегда мистики, отшельники, шаманы и йоги, исследовать то, о чём хранят заветы все мировые религии. Может быть, хватит учёным людям отмахиваться и закрываться от самых важных вопросов существования, может быть, хватит закрывать глаза на факты, свидетельствующие о духовной сфере, которая отражена в культуре любого народа, который есть, был и когда-либо будет на этой Земле? Или материалистическая наука надеется однажды лишить людей этой сферы, что бы она отпала, как хвост у обезьяны в процессе эволюции? Для этого нужно будет создать новый тип существ. Но кто знает, может быть, мы к этому и движемся? Но очень уж не хотелось, что бы такой тип существ-машин выжил с этой прекрасной Земли людей.

На первой церемонии я, поскольку так попросил нас Хорхе, закрыл глаза и почти всю церемонию созерцал свой внутренний мир. На второй же церемонии мне захотелось быть на половину внутри, а на половину снаружи. Я сидел с полуприкрытыми глазами, иногда закрывая их для большего погружения, иногда приоткрывая их. Но это сильно не изменило ситуацию, поскольку у меня уже была привычка всматриваться в себя, даже если я смотрел вовне. Это можно назвать привычкой к созерцанию или самонаблюдению. То, что я обычно в себе созерцаю, является некой плотностью сознания-энергии, из которой рождаются мысли, чувства и движения. Эта плотность не является телом, хотя и встроено и закреплено в нём. Так же эта плотность многослойная и многоуровневая. Обычно эта плотность моего «я» чувствует себя в относительной безопасности, если ничего не угрожает моему телу. Конечно, у неё могут быть разные состояния. Иногда в неё внедряется какое-нибудь неприятное чувство или ощущение, от которого приходится избавляться внутренним усилием. Так же важно подчеркнуть, что эта плотность не статична. Она всё время течёт, клубится, переливается. Мне очень трудно представить ситуацию, когда самой основе этой плотности что-то угрожает. Но такое ощущение приходит в момент встречи с Аяваской. Вероятно, точнее это можно назвать накатом неведомого. Аяваска начинает раскладывать эту плотность, воздействуя на неё со всех возможных сторон. Она действует не спеша, но основательно. Похоже, что она задаёт более сложную траекторию и другую скорость внутреннего движения. Когда я принял эту новую ситуацию, я начал видеть, что пришедшее воздействие не угрожало всему моему сознанию, а лишь воздействовала на ту его часть, которая отвечала за определённый образ себя, то есть не тому, чем являюсь я, а тому, как я себя вижу. На первой церемонии этот момент прошёл тяжелее, а на второй уже легче, возможно потому что образ «я» стал более текучим.

Поскольку я раньше уже имел опыты глубокого погружения и ощущения себя светящимся объёмом сознания-энергии, у меня уже образ «я» не ограничен представлением своего тела, а он сложнее: он включает в себя и тело и то многоуровневое существо, которое в него погружено. Но и этот образ «я» становится лишь промежуточным этапом в познании себя. Поскольку постоянно и ежесекундно наблюдать такое сложное явление, как своё существо, трудно, моё сознание проделывает трюк – оно создаёт некий расплывчатый сложный образ «я», включающий в себя и тело, поскольку я им должен постоянно пользоваться, и более тонкую часть моего существа. Но более тонкая часть моего существа, как впрочем и тело, видится мне не полностью, а лишь фрагментами, которые я успеваю ухватить в самонаблюдении. В результате образ «я» получается не полный и постоянно меняющийся. Любой образ «я» – иллюзия, поскольку он задаёт границы. Но, похоже, что жить без образа «я» либо невозможно, либо очень трудно. А возможно, что только там, за пределами образа «я» и вообще, образности, проистекает настоящая жизнь, от которой мы закрыты с помощью механизмов ума? А может быть, образ «я», как врождённая идея имеет вечную природу? Может быть, по мере накопления опыта жизни в разных мирах душа расширяет и усложняет представления о себе, постоянно трансформируя врождённую идею «я»? Это, как раз те вопросы, ответы на которые я хочу найти, в том числе и на церемониях Аяваски.

Вторая церемония дала мне многие ответы. Эти ответы мне ещё длительное время предстоит извлекать из памяти на поверхность и адаптировать к своей жизни. Действительно существует вопрос, о котором ранее я не подозревал — как жить обычной человеческой жизнью с её насущными проблемами выживания, горестями и радостями, удачами и неудачами, помня о том, что я увидел на церемонии? Какое-то время мне казалось, что это с трудом совмещается. Может быть, воспользовавшись магией индейцев, я увидел то, до чего моя душа ещё не доросла? Может быть, проще это забыть, что бы легче было сосредоточиться на целях повседневной жизни? Но вряд ли это возможно. Что-то во мне уже не хочет забытья. Да и то, что я увидел, явилось ответом на мои вопросы, которые я задал перед ритуалом. Будь у меня другие вопросы, и ответы были бы другими. Как я уже писал, я решил встретиться со смертью. Я увидел её как тень, расположенную слева от меня. Безмолвно, на уровне намерения, я пригласил её войти в меня, что бы она могла открыть мне свои тайны, но позволила мне пока сохранить моё тело в целостности. Так оно и случилось. Вероятно, эту встречу можно было видеть как-то иначе. Скорее всего, это зависит от того, какую культуру несёт в себе человек. Возможно, на моё видение этой встречи повлияли книги, которые я читал. Но это лишь касаемо оформления. А, в сущности, для меня реальным было то, что я могу двигаться туда, куда смертные не ходят, а если и ходят, так только тогда, когда помрут! Но я ещё раз подчеркну одну мысль – это всегда рядом. Мы просто не хотим этого видеть, поскольку не хотим осознавать свою смертность. Как только мы примем свою смертность, как очевидную ежесекундную реальность, мы начнём видеть и ощущать то, что за её пределами.

Когда началось действие Аяваски, и скорость восприятия стала нарастать, я решил открыться нисходящему свету сверхсознания. Чем быстрее шёл процесс восприятия, тем больше я открывался свету. В результате моё существо, которое я видел-ощущал, как кокон, стало всё интенсивней светиться. Этот свет нёс в себе безмолвное знание обо всём. В какой-то момент проскользнула мысль о том, что сейчас я могу вспыхнуть изнутри. Я подумал о том, что я ещё не готов к этому взрыву. За этим был страх уйти совсем из этого мира, что говорит о том, что я не полностью доверял заключённому со смертью договору! Да, какой договор? Когда он был заключен? Каждый миг всё решается заново! Намерение льётся через нас потоком и творит реальность, в который мы живём. Я увидел то, что в традиции мистического христианства называется лествицей. В шаманских традициях, в частности в традициях народов Сибири, это называется древом мира. Я не видел это как образ. Это было просто ясное знание того, что поскольку эта лествица проходит через моё существо, как ось, соединяющая два аспекта единого, я могу по ней подниматься вверх или спускаться вниз. Я подумал, что именно это шаманы называли путешествием в верхний и нижний мир. Я знал, что верхний мир можно путешествовать за знанием, которое является так же и неким видом силы, а в нижний мир за силой, что, по сути, тоже является другой формой знания. Ведь знание без способности действовать не полное знание. А сила без видения и понимания также ограничена. Но в момент церемонии исподволь во мне проявлялось псевдохристианское мировоззрение, которое шептало, что где-то внизу ад, а вверху должен быть рай и бог! Моё существо знало, что всё едино и божественно. Но ум со своей двойственностью ещё как-то умудрялся вторгнуться в ясность моего сознания. Вот оно явление дьявола внутри нас!

Тогда я решил взглянуть на бога! Я решил подняться вверх и посмотреть, откуда исходит свет, который наполняет меня. Это было одновременно и путешествие и пребывание на месте, поскольку «там» расстояния не существует. Я обратил взор своего существа вверх и стал нестись на встречу потоку света. Свет становился всё ярче. Вновь промелькнула мысль-страх о том, что я могу не вернуться. И вот я увидел то, что можно назвать духовным солнцем. Именно, как солнце я его и видел. Я стал приближаться к нему. Но мой ум не мог не прокомментировать это событие. В начале он меня пугал тем, что я могу в этом солнце раствориться. Но я не растворился. Я понял, что я к этому не готов, поскольку я пришёл не весь, а лишь частью себя. А остальные части раскиданы во времени. А когда я соберу все свои части и приду весь, растворение будет не потерей себя, а обретением себя в новом качестве. Я как бы заглянул в будущее, которое, возможно, относится не к этой короткой земной жизни, а к жизни другого цикла. Я понял, что мне нужно ещё очень многое сделать. Почему-то меня это совсем не расстроило. Видимо я ещё не открыл высшую буддийскую истину, которая гласит, что жизнь это страдание! Потом мой ум стал мне говорить, что тот источник света, к которому я приблизился, не может быть самым высшим, а что он один из многих в верхнем мире, что есть ещё более крупные солнца. И я допускаю, что в этом мой ум мог быть прав. Мы ведь почти всегда знаем, какие мысли идут от нашей высшей природы, а какие от низшей, например, из страха или из-за сомнений в опыте. Только сомнения я бы не стал однозначно относить к низшей природе. Вероятно, сомнения бывают разные: одни от трезвости разума, а другие от скепсиса, то есть не желания верить в то, что за пределами известного или привычного. Что-то мне тогда подсказывало, что есть ещё более тонкий свет, идущий из более высокого центра мироздания.

Но на этом мои приключения не закончились. Всё только начиналось. Я стал смотреть в себя и изучать, из чего же я состою. Я понял, что есть часть меня, которая или родственна по природе духу (сверхсознательному началу) или является его проявлением во мне. Точнее я могу утверждать, что эта часть моего «я» связана с сознанием. Её природа свет или тончайшая энергия. А её основная способность – наблюдение-осознание. Но это не ум. Ум это отдельное явление, познать которое чрезвычайно не просто, хотя бы, потому что мы привыкли познавать с его помощью. А что бы начать познавать ум, нужно подняться выше него и начать всматриваться в его работу. А место, из которого это можно делать и будет той частью, о которой я пишу. Эта часть нас, в которой мы можем что-то знать, не прибегая к помощи ума. Но во мне есть так же смертное тело, про которое я тоже могу утверждать, что оно часть меня. Я начал глядеть в него. Не просто смотреть на тело, а видеть его изнутри, как энергию. С этого момента началось моё путешествие в нижний мир. Я видел тело ни как ограниченную застывшую форму, а как нечто текучее, а значит состоящее из энергии, точно так же, как и другие части моего существа. Тело – это более плотная энергия. Оно так же состоит из движущихся частиц, что известно из физики. Но в отличие от других физических предметов, которые тоже представляют собой движущиеся частицы, тело человека напрямую связано с его сознанием. И эта связь для меня представляется наиболее загадочным явлением.

Глядя на тело, как энергию, я стал видеть информацию, которую оно в себе несёт. Это было так, как если бы я читал книгу. Фактически то, что я читал, по мнению биологов, должно быть записано в ДНК. Для меня это значит, что наука дошла до того слоя энергии, который связан с физическим телом человека и начинает изучать, как он устроен. Здесь наука встречается с мистикой. Очевидно, что люди уже очень давно были способны считывать эту информацию и вероятно, гораздо более подробно, чем это приоткрылось мне. Конечно, такие разные способы познания, как науку и шаманизм, в какой-то мере не корректно сопоставлять. Это разные взгляды, иногда на одни и те же явления. Из непосредственного опыта шаманского путешествия всё это видится так, как это имеет прямое отношение к тебе, к твоей душе. А научный взгляд отстранённый — вы просто можете рассматривать какие-то мелкие частицы через микроскоп и даже не думать о том, что это как-то касается лично вас. Кроме того, когда ты рассматриваешь отдельные маленькие части, ты можешь не видеть картины в целом. В шаманском же путешествии всё видится во взаимосвязи.

Для меня было открытием то, что мы настолько глубоко энергетически связаны со своим родом. По сути, наше тело, как энергетическая структура, встроено в мощный энергетический поток, идущий от наших предков. Этот поток уходит в такоё далёкое прошлое, о котором трудно что-либо утверждать. Я видел, что на каком-то этапе этот поток, если двигаться по нему назад во времени переходит из человеческого сообщества в животное, а дальше, возможно, в растительное. Какие-то доли секунд я ярко ощущал себя бурым медведем. В некотором смысле это видение подтверждало идею эволюции. Меня поразила сила и мощь потока, который вошёл в меня через моих родителей. А в них через их родителей и.т.д. Через скольких людей он прошёл, что бы возникло это моё тело?! Очевидно, что здоровье и сила человека во многом зависит от того, как этот поток проводили ближайшие его предки и насколько сам человек цельно и глубоко встроен в этот поток. Есть так же понятие, которое некоторые современные исследователи называют родовой кармой. Не уверен, что это правильное использование слова, поскольку в Индии слово карма относится к той части человека, которая переселяется в разные тела и которую по-русски можно было бы назвать душой. Только ведь это очень большой вопрос, что именно в человеке является душой и где заканчивается душа и начинается тело? Но даже, если карма души это отдельное понятие, то, вероятно, эта карма определяет в какое тело, с какой родовой кармой (генетической информацией) ты будешь воплощён. Но как я уже писал, соединение высшей энергетической природы и телесно-энергетической для меня остаётся наиболее загадочным явлением.

А вот генетическая информация, которую несёт наше тело – это не нечто статичное, однажды полученное и остающееся неизменным на всю жизнь. Человек способен менять самые глубинные программы. Но для этого нужно видеть родовой энергетический поток, знать все его искажения, проблемные места. У всех искажений есть причины. Часто эти причины психологические. Из наблюдений за людьми, я много раз замечал, что люди те или иные черты характера перенимают от родителей. Это могут быть отрицательные черты: завистливость, обидчивость, стеснительность, раздражительность, горделивость, пугливость, жадность. Очевидно и доказано многими исследователями, что все эти качества влияют не только на эмоциональную жизнь человека, но и на его физические процессы, постепенно развивая те или иные болезни. Иначе говоря, возникают энергетические искажения, которые в дальнейшем отражаются в теле. Эти искажения вносятся и в родовой энергетический канал, а значит, пишутся в генетическую память. Конечно, в неё пишется ещё многое другое, с чем так же можно работать. Но практически каждый может начать работать над своими чертами характера, осознавать свои эмоциональные реакции в разных ситуациях и сопоставлять это с поведением своих родителей. Осознавая что-либо, мы трансформируем, а значит, стираем старые негативные программы. Таким образом, пробуждённая высшая природа человека может влиять на его эмоциональную и телесную природу. Об этом очищающем и трансформирующем осознавании нужно писать особо. Но главное, что тут нужно понять – это не самоанализ, который мы можем делать с помощью ума. Это прямое осознавание.

После этого опыта мне стало понятно, почему во всех древних обществах и племенах был развит культ предков. Причём помимо общего почитания предков, было особое почитание предков, которые смогли привнести много света и силы в родовой энергетический поток. Это я так же узнал из своего опыта во время церемонии Аяваска, поскольку в моём роду был такой человек – моя прабабушка, с которой мне довелось близко общаться лишь до двух лет. Она умерла в 101 год. Баба Фёкла была колдуньей и целительницей. До конца своих дней она сохраняла жизнерадостность. Как я чувствую, она принесла много света в мой родовой поток. Хотя в обычном состоянии сознания я её практически не помню. Но не всегда, что бы привносить свет, нужно быть целителем или священнослужителем. Человек может быть в жизни кем угодно. Важно, что за состояния сознания и какой опыт он проживает за свою жизнь. Если в его жизни много любви, света, ясности ума, это должно оставить хороший энергетический след на Земле. Отдельным явлением важным для понимания своих корней является принадлежность предков разным народом или нациям. Хорошо известно, что каждый народ несёт в себе какие-то особые характеристики и качества, которые так же вливаются широкой струёй в бессознательное отдельного человека, сильно влияя на его жизнь. И эти слои тоже нужно в себе открыть и осознать, что бы быть хозяином, а не марионеткой в своём внутреннем мире. Не всегда дети перенимают сильные качества родителей. Но то, что человек закладывает, как хорошее, так и плохое может проявиться через одно, два или три поколения. Удивительно, так же то, что человек может повлиять не только на своих потомков, но так же и на своих умерших предков. Особенно сильно и ясно это увидела и пережила во время церемонии Света. Она входила в контакт со своими умершими родителями. Это было для неё очень позитивным опытом. Я думаю, она напишет об этом, как и многих других невероятных открытиях, которые случились у неё на церемониях. На второй церемонии, время от времени, поглядывая на неё, я видел какие сильные и глубокие состояния она переживает.

Что бы понять то, что творилось на второй церемонии, нужно попытаться представить такую скорость восприятия, при которой знания, которые я могу пытаться вместить на десятки страниц текста, открывались за секунды. Например, когда я решил взглянуть на развитие моего тела в течение жизни в обратном направлении, не прошло и секунды, как оно уже дошло до состояния зародыша. Я стал доходить до момента зачатия и в этот время сказал – стоп, и начал смотреть в другом направлении. Как будто что-то во мне решило, что туда пока не нужно. А ведь где-то там возможно скрывается знание о моменте соединении души и тела или о возникновении сознания. Но для меня было важно то, что я увидел, что моё рождение не было трудным или травматичным, как у некоторых моих знакомых, которым приходится большим осознанным трудом трансформировать и вычищать родовые травмы. Хотя, я допускаю, что что-то я мог ещё не увидеть. Конечно, при другом развитии путешествия можно было бы и задержаться в каком-нибудь месте: в раннем детстве или в утробе и поподробнее посмотреть, что там было. Но эта церемония развивалась так, что мне нужно было увидеть многое и в больших масштабах. Слишком уж большой вопрос был поставлен мной перед церемонией.

Во время церемонии перед моим взором появлялись и исчезали разные мистические символы: христианский крест, звезда Давида, пятиконечная звезда, буддийские изображения и многие другие. Передо мной как бы в образном изложении раскрывались целые философские и религиозные доктрины: мистическое христианское описание мироустройства, буддийское мировоззрение, древне-ведическое и.т.д. Это было всё то, с чем я был в той или иной степени знаком через книги. Но я так же знал, что это лишь разные способы смотреть на мир. Я же хотел найти реальную основу, на которую люди смотрят чаще всего сквозь призму разных учений и философий. Я хотел видеть не из культурного слоя, созданного предыдущими поколениями, а непосредственно. Я всё время возвращался к вопросу о смерти. Всё, что я видел, в какой-то мере, было ответом на него. И, тем не менее, вопрос оставался, вероятно, потому что это тайна очень велика. Очень часто во время церемонии я видел своё тело, как скелет. Но это не пугало меня. Это видение лишь обостряло ясность происходящего. Оно напоминало мне, что я взаимодействую с тем, что находится за пределами короткой земной жизни. Во время церемонии я видел и чувствовал какие-то могущественные силы, которые можно было бы назвать божествами, отвечающими за разные сферы жизни. Я даже мог бы им дать имена, используя мифологию какой-либо древней культуры. Но я не так чётко их распознавал, что бы браться за окончательное обозначение их. Временами я пытался понять, какое отношение они имеют ко мне, что они мне дают, и что они ждут от меня.

Особенно стоит описать, как я видел своё взаимодействие с Землёй. Для меня не было сомнений в том, что это огромное живое и божественное существо. Более того, наши тела, как и тела всех остальных существ, населяющих Землю, являются частью её. Мы так привыкли ощущать свою отдельность, что почти никогда не задумываемся о том, что все элементы, из которых состоит наше физическое тело, находятся в планетарном круговороте. Сейчас какие-то атомы заключены в наши тела. А через какое-то время они будут заключены в какие-то другие тела, которые так же пронесутся в этом круговороте. Разные формы появляются на Земле и исчезают, а содержание из чего формируются тела, остаётся. Подумайте о том, сколько людей уже жило и умерло на этой Земле. А их тела, как были при жизни, так и остаются сейчас, частью Земли. Сейчас мы знаем, что и у тела Земли есть свой срок жизни, есть своя смерть. Всё, что когда-то было создано, будет разрушено. Не исчезнет только то, что никогда и не появлялось. Лишь оно имеет вечную природу! Но срок жизни Земли на много больше человеческого. И за время своей жизни Земля даёт жизнь бесчисленному множеству живых существ. А своё воплощёние на этой Земле в телесной форме, мы можем увидеть, как глубинную любовную связь с планетой. Земля предоставляет нам возможность поиграть в разные формы, оборачиваясь в её плотную и тёплую энергию. Кто знает, сколько форм мы уже сменили, играя в любовную игру с Землёй?

Я видел, что в этой игре была не только радость, но и нескончаемое море страдания. Люди много страдают при жизни и так же не легко расстаются со своими телами. Я видел, как тяжело страдает сознание, привязанное к телу. Но повинна ли в этом Земля? Скорее это страдание — следствие нашей бессознательности. Мы испытываем ужасы и мучения, поскольку не осознаём своей истинной природы. Вероятно страдание человека – это неизбежная часть духовного роста, созревания, при котором происходит осознание своей изначальной природы. Но, становясь осознанным, человек может выйти на уровень сознательного взаимодействия с Землёй. От неё человек может получать огромную силу. Я видел, что источником практически бесконечной силы является центр Земли, её ядро. Я понимал, что самые могущественные существа на Земле те, кто наиболее устойчиво подключены к её центру. Когда центр тяжести моего осознания себя, как шарообразной энергетической структуры, сместился вниз, я стал воспринимать энергетические поля, которые можно условно назвать дарами Земли. Параллельно с ощущением огромной мощи начались видения определённой направленности. Но это не были чётко оформленные видения. Проносился очень быстрый поток образов, в котором находили отражение разные виды даров Земли или разные виды могущества, которые могут быть даны земному существу. Мне запомнились образы, которые олицетворяли состояние богатства. Я видел древних купцов, занимающихся торговлей. Затем я видел образы современной роскоши, которая доступна очень богатым людям. Я различал характерные энергетические признаки людей, способных притягивать богатство. Я видел энергетические поля, к которым нужно подключаться, что бы иметь эти признаки. Но что-то во мне воспринимало это всё, как искушение, соблазн, который отвлекает от более важного для меня.

Но земное богатство был не единственный соблазн, с которым я столкнулся в этом сумасшедшем потоке восприятия. Я видел неких магических существ, которые внешне были похожи на людей, но исходя из моего внутреннего знания, таковыми не являлись. А являлись они чем-то средним между стражами параллельных миров и рекламными агентами. Но, наверное, агентами они были в большей степени, поскольку они проводили самую невероятную презентацию, которую мне приходилось видеть. Эти существа рекламировали разные миры, в которые они предлагали, как познавательное путешествие, так и эмиграцию! Но и от этих предложений я отказывался. Почему-то я был уверен, что, если я сконцентрируюсь на чём-то одном, то потеряю широту и ясность сознания. Да и все эти эпизоды проносились передо мной на большой скорости, и время на обдумывание не было. Я хотел видеть разные возможности восприятия, не углубляясь в детали. Так же у меня было убеждение, что не потерять связь с потоком, несущим ясность сознания для меня важнее, чем обрести какие-то особые способности. Возможно это следствие проникновения в моё сознание христианских идей. Но более вероятно, это было знание, основанное на личном опыте, говорящее мне о том, что к принятию некоторых даров я ещё не готов. Богатство, власть, известность и прочие виды могущества, включая обладание сильными магическими способностями, не всегда являются благом для их обладателя. По моему мнению, некоторых людей они могут делать хуже, что в свою очередь может приносить страдание другим людям и существам, окружающим обладателя таких даров. И я помнил, что, получая какие-то из этих даров в этой жизни, не всегда использовал их во благо.

Был ещё один вопрос, который присутствовал во мне на протяжении этой церемонии. Этот был не столько вопрос, сколько интуитивное ощущение, что я что-то очень важное упускаю в своём осознании космических процессов формирующих нас, как живых существ. И это ощущение от части было основано на моём понимании концепции триединства. Я знал, что помимо тех двух великих сил, которые приоткрывались мне: сверхсознательного начала и силы, идущей от самой основы материи, есть ещё одна великая сила, без которой невозможно существование каких либо существ и каких-либо миров. Лишь присутствие этой силы может привнести гармонию и равновесие. И без понимания и проведения этой силы человек не может сформироваться, как цельное существо. Конечно, это сила любви. Без открытия этой силы невозможно принятия себя, мира, в котором мы живём, других существ таковыми, какие они есть. И конечно, не познав любви, человек никогда не узнает, что такое настоящая радость и блаженство. Более того, без неё нет никакого смысла в жизни. Но где источник этой силы? Я задавал себе этот вопрос на церемонии. И ответ был очевиден – в сердце. Но какой интересный момент открылся мне тогда. При взаимодействии с первыми двумя силами во мне было ощущение или, по крайней мере, иллюзия расстояния. Сверхсознательная сила снисходила на меня сверху, а сила, лежащая в основе бытия, поднималась снизу. Но сила любви она не может придти откуда-то, она лишь может родиться в нас, в сердцевине нашего существа. Но можно ли считать, что пространство внутри сердца меньше, чем пространство неба? Вероятно, с полным открытием этой силы человек по настоящему начинает терять границы себя и начинает видеть единство внешнего и внутреннего. Но для меня это пока лишь предположение, догадки.

Помню, как на той церемонии я заглянул в своё сердце. Я не увидел там океана радости и любви. Вначале я не видел практически ничего. Но, вглядываясь глубже, я вдруг начал видеть приближающуюся сильнейшую грусть. В этот момент я подумал о протяжных русских народных песнях, которые мне доводилось слышать в исполнение людей, увлекающихся древнерусской культурой. Эта грусть была настолько сильна и глубока, что заставила меня призадуматься об истории возникновения и существования на Земле русского народа, в среде которого мне довелось родиться и сформироваться, как личности. Эта грусть буквально выворачивала сердце на изнанку, тем самым, приоткрывая ту его часть, которую русские люди прячут в себе. Мне не пришла на ум ни какая песня. Но я вглядывался в пространство души, из которого эти песни рождаются. Там было море слёз. Но это не были слёзы жалости к себе. Там за грустью спрятана была любовь. Но любовь, которая характерна для северных народов, тихая и текучая как река. Шаманские песни на языке индейцев Амазонии, которые пели Хорхе и Маки, были очень солнечные. В них было много света, радости и тепла. Я тогда подумал, как по-разному разные народы выражают свою связь с этой великой силой. А может быть, у этой силы есть разные грани, которые мы можем воспринимать в той или иной среде. На самом деле у всех народов есть и грустные и радостные песни. Но есть отдельные оттенки, которые характерны именно конкретным народам. А на церемонии в тот момент присутствовали представители разных народов. И было очень интересно осознавать, как культура, в которой человек сформирован, влияет на его восприятие космических сил.

Примерно в метре от меня сидела Света. Я видел её и как тело и как кокон светящейся энергии. В какой-то момент мне стало интересно, что получится, если соприкоснуться на уровне коконов и частично слить их. И я сделал это. В этот момент скорость моего восприятия увеличилась в несколько раз. Это можно описать так, будто бы вначале я летел на личном самолёте, а потом пересел в двухместный космический корабль! Скорость была так высока, что ум уже не успевал ничего фиксировать. Я видел, что мы несёмся в какую-то бесконечность, а скорость только нарастает. В какой-то момент я сказал стоп! Видимо это начало походить на полную потерю «я». И мой рациональный ум решил сохранить остатки контроля. Помню, что я воспринимал Свету, как индийскую богиню любви Лакшми. Точнее было бы сказать, что я видел в ней проявленную энергию, которую олицетворяет эта богиня. Других подходящих образов у меня в голове не оказалось. Временами на той церемонии у меня возникали лёгкие вспышки ревности. Это происходило оттого, что я видел, что Света чище меня проводит поток любви. Она была более открыта и легче сливала свою энергию с другими существами. Конечно, это не самое лучшее чувство я испытывал вследствие каких-то внутренних проблем, связанных с эгоистической привязанностью. Позже я понял, что на той скорости восприятия, на которой Света находилась, она могла существовать лишь при полной открытости и доверию к шаманам, ведущим церемонию и ко всему существованию вообще. Я же, как свойственно многим мужчинам, в большей степени фокусировался на своей независимости. Поскольку проявленной энергии любви, а соответственно и доверия, во мне не так много, я избегал глубинных контактов с другими существами. Я знал, что, если я настроюсь на кого-то с целью слить энергию, меня может сбивать мысль о соперничестве. Что ж, это было наследие прошлого. Я много времени провёл в среде людей, у которых сила ценилась гораздо больше, чем любовь к ближнему. А за все ошибки в жизни приходится чем-то платить, если, конечно, не можешь исправить их сразу.

И всё же у меня были прекрасные контакты с другими существами на церемонии, которых я тоже иначе, как божеств не воспринимал. Мне особо хочется написать про Велса — человека, который оставил светлый и добрый след в моей душе. Выглядит Велс, как очень высокий и красивый чернокожий молодой человек. У него яркая запоминающаяся внешность, длинные чёрные волосы, заплетённые в толстые косички, добрые и весёлые глаза. Для нас всех было крайне неожиданным узнать, что этому светящемуся энергией молодому человеку 49 лет. Для Велса эта церемония была шестьдесят какой-то. Он проходил церемонии Аяваски с Маки, с Хорхе и с Салоном. Как он утверждает, именно церемонии Аяваски и, конечно, постоянные медитации сделали его таким, какой он есть. Для Велса всё это называется одним словом – любовь. Велс профессиональный музыкант, играющий джаз в ночных клубах побережья Калифорнии. Сейчас из-за травмы руки он временно приостановил свою карьеру музыканта. Так же Велс помогает некоторым людям овладеть практиками медитации. Вместе с Джаредом и другими друзьями из Калифорнии Велс участвует в создании и развитии Омниверситета. Так они назвали своё учебное заведение. Но они не только занимаются обучением и медитациями. Они выращивают экологически чистые продукты на земле, которую купили для этой цели. Так же у них много всевозможных оздоровительных программ. Хочу описать один из эпизодов моего взаимодействия с Велсом на второй церемонии. В один момент своего погружения я стал ощущать дискомфорт в своём позвоночнике. Дело в том, что проблемы с искривлением позвоночника постоянно забирают приличную часть моего внимания. Регулярные занятия йогой и другими практиками не решили этой проблемы до конца. У этой проблемы давняя история. Но тогда на церемонии, буквально, как только проблема стала ощущаться, Велс подошёл ко мне и лёгким движением поправил мой позвоночник, выравнивая ток энергии. А ещё он ходил по ритуальному помещению, с одним необычным струнным инструментом. К сожалению, я не помню, как он назывался. Велс подходил к каждому человеку и направлял на него звуки своей музыки. Вероятно, он действовал исходя из внутреннего знания, что этим он способствует очищению нашей энергии. Мне было приятно взаимодействовать с ним, поскольку от него самого исходила светлая и гармоничная энергия.

Пока я ещё не могу описать всё, что происходило в моём сознании на второй церемонии, тем более, в сознании других существ, присутствующих на ней. Но у меня было чувство, что я получил опыт такого масштаба, что это изменило меня, а значит и всю мою жизнь. Я уже отчасти привык к тому, что некая сверхсознательная сила, присутствие которой я в большей или меньшей степени ощущаю на протяжении последних четырнадцати лет, время от времени устраивает мне периоды особенных трансформаций. Как я думаю, это такие периоды, когда я наиболее цельно обращаю на эту силу внимание и осознанно открываюсь её позитивному влиянию. После этого моя судьба совершает какой-нибудь скачкообразный поворот, и в моей жизни появляются новые дополнительные измерения. Сразу после второй церемонии Аяваски я не мог понять, что за трансформация со мной произошла, какого уровня последствия могут быть. По началу я даже решил особо не рассказывать друзьям, что я испытывал на церемонии. Я хотел выдержать паузу и разобраться, что происходит. Помню, я слушал тех, кто готов был поделиться своим опытом. Это было очень интересно. Но их описание своего опыта не было похоже на то, как мог бы свой опыт описать я. Андрей сказал, что он был там, откуда ему совсем не хотелось возвращаться обратно. Его свечение несло в себе яркость тех прекрасных пространств, которые открылись ему в путешествии. Очень много интересного рассказывала Света. Перед тем, как отойти ко сну, мы сидели на её кровати, и я слушал её рассказ. Я ощущал, насколько глубокий и важный опыт она пережила. Но говорить о своём опыте я ещё не решался.

отрывок из книги Константина Рониньо
«Шаманизм. Мост между мирами»